Эд вошел в дом и понял: ему все равно, что он больше не приедет сюда. Осталась всего неделя до продажи лондонской квартиры. И смутная надежда провести оставшееся время с отцом. Дальше он не загадывал.

Прихожая была заставлена коробками с названием компании, которая собрала вещи в его отсутствие. Он закрыл за собой дверь, слыша эхо собственных шагов в пустом доме. Медленно поднялся наверх, прошел по пустым комнатам. Тут и там виднелись следы работы компании: забытый моток клейкой ленты, обрезок пузырчатой упаковки. Но в целом все было собрано, дом был пуст. В следующий вторник приедет фургон, погрузит коробки и увезет их, пока Эд размышляет, что делать с вещами. Вот в чем проблема, когда у тебя больше одного дома: куда девать лишние диваны, лишние кровати, если в двухкомнатную квартирку не втиснуть даже один комплект?

Наверное, до этого момента он переживал худшие недели в своей жизни, стиснув зубы. Со стороны казалось, что он принял наказание с мрачной решимостью. Склонил голову и продолжил жить. Возможно, он слишком много пил, но, если учесть, что за год с небольшим он потерял работу, дом, жену и вот-вот потеряет отца, ему было о чем сожалеть.

Внезапно Эд заметил на кухонной столешнице четыре желтовато-коричневых конверта, на которых шариковой ручкой было выведено его имя. Сперва он решил, что это распорядительные письма, оставленные агентами, но затем вскрыл одно и обнаружил филигранный фиолетовый узор двадцатифунтовой банкноты. Эд вытащил сперва банкноту, затем записку, которая скромно гласила «ТРЕТИЙ ВЗНОС».

Он аккуратно вскрыл остальные конверты и наконец нашел первый. Когда он читал записку, перед глазами невольно встал образ Джесс, и он был потрясен ее близостью. Она все время ждала его здесь! Эд представил ее лицо, напряженное и смущенное, пока она писала, возможно, зачеркивала и писала снова. Снимала резинку с волос и заново завязывала хвост.

Прости.

Ее голос в его голове. Прости. И словно что-то треснуло. Эд держал деньги в кулаке и не знал, что с ними делать. Он не нуждался в ее извинениях. К черту извинения.

Он вышел из кухни и пошел по коридору, сжимая в кулаке скомканные банкноты. Он хотел их выбросить. Хотел не выпускать из рук. Казалось, он вот-вот взорвется. Эд расхаживал по дому взад и вперед, пытаясь сообразить, как поступить. Он оглянулся на стены, которые никогда не обтирал рукавами, на морской вид, которым не наслаждался ни один гость. Эд никогда не чувствовал себя здесь как дома. Да и вообще нигде.

Внезапно все его существо захватила мысль, что он никогда и нигде не сможет расслабиться, не найдет себе места. Он снова прошел по коридору, усталый и встревоженный, не в силах избавиться от чувства, будто должен что-то сделать. Открыл окно, надеясь, что шум моря его успокоит, но голоса счастливых семейств зазвучали упреком.

На одной из коробок лежала сложенная бесплатная газета, а под ней еще что-то. Устав от бесконечного круговорота мыслей, Эд остановился и рассеянно поднял газету. Под ней оказался ноутбук и мобильный телефон. Он настолько не ожидал их увидеть, что с минуту пытался понять, как они здесь оказались. Эд помедлил, взял телефон, перевернул его: трубка, которую он отдал Никки в Абердине, аккуратно спрятанная от досужих взглядов.