Йорген хлопнул в ладоши.

– Не пора ли проверить баранью голову?

Аполлон почти преследовал Йоргена. Короткий спринт из логова в коридор. Старик вошел на кухню, Аполлон – сразу за ним.

– Но почему не сказать «нет»? – спросил Аполлон. – Это была дочь проклятого Нильса. Почему он не отказался!

Прежде чем проверить баранью голову, Йорген налил себе еще выпить. Он уже опустошил бутылку «Бреннивина», но сказал, что это не страшно, у него есть еще, достал из шкафа новую, а также еще одну склянку с «Эншуер». Смешав новую порцию напитка, он сделал большой глоток и проверил таймер. Почти готово.

– Он пытался, – сказал Йорген, прислонившись к раковине. – Первое, что он сделал.

Аполлон помахал ножом в воздухе.

– И?

Йорген поднял кружку и поводил ею из стороны в сторону.

– Зверь уничтожал все, – ответил Йорген. – Я ведь уже говорил тебе, что шлюперы оставались здесь совсем недолго. Именно из-за него они перебрались в округ Орлинс.

– Значит, они знали, – сказал Аполлон. – Если он разрушал их дома.

– Хочешь, скажу, что говорили эти люди, когда речь заходила об их имуществе здесь, в Маленькой Норвегии? – спросил Йорген, закрыл глаза и высоко поднял чашку. – Воля Божья. – Он с горечью рассмеялся.

Йорген принялся медленно пить из кружки, но Аполлон перехватил его взгляд, направленный в коридор, в сторону открытой входной двери, и оглянулся, ожидая внезапного нападения. Однако там никого не оказалось. Тогда Аполлон снова повернулся к Йоргену, который осушил кружку и теперь крепко сжимал ее двумя руками. Старик выглядел изнуренным и сдавшимся. Его губы были крепко сжаты, но дрожали от усталости.

– Зачем ты мне это рассказал? – наконец спросил Аполлон. – В чем смысл? Исповедь?

Крышки танцевали на кастрюлях, и Йорген выключил огонь под теми, в которых варились картошка и капуста, и теперь лишь большая кастрюля с бараньей головой продолжала дребезжать.

– А ты как думаешь? – спросил Йорген.

Он открыл другой шкафчик, который висел над холодильником, и достал серебряный поднос.

– Ты чувствуешь вину, – сказал Аполлон. – За то, что сотворил. За то, что делали мужчины твоей семьи. И это правильно.

Йорген вернулся к шкафу за крышкой в форме купола для подноса.

– Относительно чувства вины ты прав. Я не могу отрицать. – Он поставил крышку и постучал пальцем по шраму на горле, свидетельству попытки самоубийства. – В противном случае я бы не стал этого делать. Но позволь мне у тебя спросить, и подумай о своем ответе, что бы ты сделал для своего ребенка?

– Я бы сделал все, что угодно, – ответил Аполлон. – Меня бы ничто не остановило.

Йорген снова погрозил ему пальцем.

– Вот именно, – сказал Йорген. – Именно. Так скажет любой хороший отец. Так должен поступать правильный отец. И со мной все точно так же.

Йорген снова посмотрел на бутылку «Бреннивина», но смог лишь с трудом поднять руку. Должно быть, старик был более пьяным, чем казалось Аполлону. Вместо того чтобы взять бутылку, он лишь махнул в ее направлении, а потом сдался.

– Мой сын видел, что осталось от линии Кнудсенов. Только я, мой дом и долги, связанные с ним. Но у него была жена и две дочери. Хорошая работа с компьютерами, однако она приносила ему недостаточно денег. Когда-то в нашей стране мужчина вроде него был уверен, что его дети будут жить лучше, чем он. Этим правом обладал любой белый житель Америки. Но теперь все изменилось. Внезапно таких людей, как мой сын, стали обходить во имя «законности» и «равновесия». И где тут справедливость?