— Соучастие в убийстве. Если он не источник высокого риска… то кто он тогда?

Больше Вильсон не стучал по столу.

Он потянулся за прозрачным файлом, перелистал пять страниц, крепко сжал их в пальцах.

— Фредрик, послушай. Если Паулы не будет, мы упустим шанс, а такие шансы не выпадают дважды. Упустим «Войтека» сейчас — упустим навсегда. И получим то, что наблюдаем в тюрьмах Финляндии, Норвегии, Дании. Сколько еще мы будем просто стоять и смотреть?

Йоранссон поднял руку. Ему нужно подумать. Он услышал слова Вильсона и хочет понять, что они означают на самом деле.

— Ты хочешь, чтобы опять вышло, как с Марией?

— Я хочу, чтобы Паула продолжал работу Хотя бы пару месяцев. Два месяца он нам еще будет нужен.

Глава следственного отдела принял решение:

— Я буду просить о встрече. В Русенбаде.

Выйдя из кабинета Йоранссона, Вильсон медленно пошел по коридору, ненадолго остановился перед открытой дверью Эверта Гренса. В кабинете никого не было — комиссар, которому не суждено закончить расследование, куда-то ушел.

Стена из людей.

Он и забыл, как в восемь утра бежал с перрона подземки по лестнице, ведущей наверх, к Васагатан.

Машина осталась стоять на ведущей к гаражу дорожке, рядом с пожарным автомобильчиком из красной пластмассы — вдруг детям станет хуже и Софье придется ехать в поликлинику или в аптеку. Хоффманн, зевая, лавировал между людьми, которые приехали на работу из пригорода на электричке и еле ползли; он так и не отдохнул — ночью пришлось вставать каждый час, жар у детей усиливался. В первый раз у в начале первого ночи, когда он открыл все окна в обеих детских, откинул одеяла с горячих тел и сидел то на одной кроватке, то на другой, пока мальчишки не заснули. В последний — где-то около пяти, когда ему пришлось еще раз дать им по порции альведона, им нужен был покой, сон, чтобы выздороветь. А на рассвете оба родителя в халатах, пошептавшись, поделили время, как делали всегда, когда кто-то болел или детский сад закрывали на санитарный день или планерку. Пит работал в первой половине дня, возвращался домой, а после обеда принимал домашнюю эстафету у Софьи, которая отправлялась на работу.

Васагатан — улица не особенно красивая, унылый бездушный кусок асфальта, однако здесь делают свои первые шаги сотни туристов, выйдя из поезда, аэропортовского автобуса или такси по пути в «Стокгольм — город островов и воды», которым их соблазнили глянцевые брошюры. Пит опаздывал и не смотрел ни на прекрасное, ни на уродливое, приближаясь к отелю «Шератон» и столику у барной стойки в глубине элегантного фойе.

Они встречались тридцать шесть часов назад в большом холодном здании на улице Людвика Идзиковского в Мокотуве, в центре Варшавы. Генрик Бак и Збигнев Боруц. Человек, с которым Хоффманн обычно имел дело, и второй заместитель директора.

Они поздоровались — крепкое рукопожатие людей, умеющих дать понять: они способны нажать весьма жестко.

Встреча, посредством которой головная контора обозначала серьезность своих намерений.

Итак, все началось. Операция первостепенной важности. Доставкой наркотиков в тюрьму будут руководить прямо из Варшавы, там же будут назначать время.