— Не надо мне ничего объяснять! — обиделся Поляк. — Пил я шампанское! Только не всякие там шандоны-гандоны, а нормальное шампанское, «Советское»!

— Олух ты! — изрек Бруно, с нежностью разглядывая свои кроваво-красные туфли. — Это если я тебе в бокал сейчас нассу, это будет «Советское»! Даже лучше, чем «Советское», потому что я с утра французского коньяку накатил. А «Советское» — это вообще не шампанское, запомни! Вот «Моэт» — шампанское! Оно в Шампани делается, провинция такая во Франции, типа нашей области! Понимаешь разницу?

Он повернулся к Захару.

— Захар, б…дь, объясни ему! Ты ведь должен понимать!

Хозяин шашлычной скромно сидел за столом, чистил сухую колбасу и нарезал на тонкие прозрачные дольки. Водку он почти не пил.

— Вон, в «Перекрестке» на Тверской этого твоего «Моэта» хоть залейся, — заметил Захар. — Шампань как шампань, ничего особенного.

— Во-во! Да ты раньше и названия такого не знал! — вставил Поляк. — Одну водяру глушил и мозги никому не компостировал!

— Это я-то не компостировал? — удивился Бруно. — П…дишь! Не может быть! Я всегда компостирую! Особенно таким, как вы! А почему, угадай? А?

Бруно выдержал паузу.

— Потому что я умнее вас в четырнадцать раз!

И он громко, от души расхохотался.

Сердце у всех колотилось прямо под горлом: давно не спускались в «минус», тренированные организмы отвыкли от нечеловеческих условий подземелья. К тому же в любой момент ожидали подлянки. Фонари сперва не жгли, боялись. Двигались практически на ощупь.

— А что делать, если стрелять начнут? — спросил Ржавый. — Наземь ложиться? Так тут грязи по щиколотку.

— Хорошо, не говна по пояс, — огрызнулся Палец. — Кто в тебя стрелять станет?

— На войне снайпер всегда командира выбирает, — сказал Зарембо. — А у нас самый нарядный кто? Ржавый!

Действительно, они были в обычных рыбацких комбинезонах, а Середов — в специальном «подземном» облачении, похожем на то, каким пользовались «тоннельщики».

— Командиру обидных прозвищ не дают! — возразил Середов. И пожаловался: — У меня уже ноги не идут… И кажется, что кто-то смотрит…

— Это обычный страх «минуса», — сказал опытный Зарембо.

Когда вышли в тоннель транспортной узкоколейки и там тоже никого не обнаружили — ни часового, ни даже старого вахтера, — после этого немного осмелели. Скоро из-под мусора стали проступать рельсы, а там и на первую решетку наткнулись. Обычная стальная решетка, приваренная к старой тюбинговой арматуре. Она даже до самого верха не доходила, там оставалась прореха сантиметров в десять. Срезали за пару минут. Аккумуляторная «болгарка» визжала так, что и в преисподней, наверное, слышно было. Но все обошлось, никто не сбежался. Тут уже включили налобники на полную мощность, заговорили в голос, бояться перестали вообще. Хотя нет, Середов все равно как-то странно дергался, потел и оглядывался все время.

— И чего ты переживаешь, Ржавый? — весело поинтересовался Зарембо.

— Не знаю… Непривычно… Вы-то, ясное дело, матерые подземные волки… А у меня опыт поменьше. Знаете, как летчиков различают? По налету часов! У одного тысяча часов в небе, а у другого — сто. Вот и у нас такая же разница.