До его воссоединения с Венерой оставалось всего ничего, но по прилету он узнал, что ее хотели похитить. Не убить, как это было на острове.

Похитить вместе с дочерью.

Ради его дочери.

Да, этот случай вызвал сильный переполох в обществе вервольфов, новость даже до Доминика докатилось. Новоявленный союзник тут же решил прилететь в Вилемию, но Рамон его отговорил. Он был уверен: после случившегося, Микаэль глаз с нее не спустит. Что-то, а исправлять свои ошибки брат умел.

Рамон хотел увидеться с Венерой, хотел всем сердцем, но одновременно настолько сильно желал свернуть шею тому, кто покусился на его женщину и его дочь. Он не сомневался, что похититель его враг, и ему нужен ребенок. Ребенок прямого потомка предков. Его бесова генетика! Не получив дитя от него и Мишель, враг подумал, что сойдет и так, и нацелился на дочь.

Это осознание заставляло его душу темнеть, из самых ее глубин поднялось нечто настолько яростное, злое, первобытное, неконтролируемое, что сила этой тьмы поразила его самого. В тот момент Рамон понял, что его любимые, его девочки должны жить в безопасном мире. Где нет этого психопата, играющего во Владыку или Предков, вместе взятых.

Он найдет его, а затем раздерет ему горло. И его враг облегчит ему задачу хотя бы тем, что не оставит попыток подобраться к Венере. Сейчас, когда она настолько беззащитна. Когда вот-вот готова подарить миру новую жизнь.

Рамону нужно только ждать и присмотреться к стае Микаэля. Ко всем, кто в нее входит. Кто может оказаться предателем, кротом. Конечно, делать это изнутри было бы проще, но и опаснее, потому что, если верить собственной интуиции, крот живет в стае слишком давно, и он может быть кем угодно. Даже его матерью.

Рамон дал себе несколько дней и проник на территорию стаи под видом одного из работников доставки цветов к чьей-то свадьбе. Это было непросто, потому что все люди тщательно проверялись охраной, буквально вынюхивались. Но, к счастью, хоть здесь пригодились его особенные способности: он мог приглушать, маскировать свою силу, а его уникальный запах стерли ядреная туалетная вода, ментоловые сигареты и ароматы букетов. Конечно, существовала вероятность, что его узнают: они с братом все-таки похожи, но тут уже на помощь пришла борода, кепка и эффект неожиданности. Кому в голову придет, что дохлый верховный старейшина будет прятаться в цветочном фургоне?

Рамон собирался осмотреться, а свадьба – прекрасный способ слиться с толпой, но, оказавшись в доме, он будто получил удар под дых. Его ударило яростью и отчаяньем, а следом в голове вспыхнул родной голос:

«Если ты не приедешь сегодня, я выйду замуж за другого, а ты будешь жалеть об этом всю жизнь. Потом будет поздно, Рамон Перес!»

Слова Венеры были такими отчетливыми, такими живыми, что первую мысль про сумасшествие он просто отбросил в сторону. Его луна звала его. И именно она выходила сегодня замуж!

Найти Микаэля оказалось еще проще, особенно теперь, когда Рамоном двигала ярость и желание убивать. Не Венеру, Мика! За то, что позволил его женщине выбрать другого. Да, ее оправдывало знание, что он умер. Но это не относилось к брату, допустившему эту свадьбу. Эти отношения.