– Почему же сразу убили-то? Она что, из какой-то группы риска, эта Плетнева?

– Твоя сестра сказала – на нее уже недавно покушались, едва не грохнули.

– Боже мой! С кем это Натка связалась?!

– Вот и я о том же. Я, конечно, сводочки посмотрю и справочки наведу, но ты бы тоже разузнала, что там за подруга такая подозрительная, – посоветовал Таганцев. – А то ведь знаешь, как говорят: «С кем поведешься, с тем и наберешься»…

– Спасибо за сигнал, будем работать, – ответила я и снова сменила телефонного собеседника.

Вернее, попыталась: Натка, которой я постоянно звонила, не брала трубку. У нее все время было занято.

Это показалось мне странным, – многочасовая болтовня по телефону среди многочисленных Наткиных «маленьких женских слабостей» до сих пор не числилась.

– Да что же у тебя там происходит? – пробормотала я, соображая, что делать.

Может, ничего? Надо отпустить ситуацию и она сама как-нибудь разрулится? Утром созвонюсь с сестрой или заеду к ней перед работой… Ага, а она до утра натворит еще дел, потом не расхлебаем…

Я отправила сестре эсэмэску: «Натка, позвони мне!» – потом продублировала это сообщение в ватсап и в мессенджер «Фейсбук». Подождала пять минут – никакой реакции. Я прошлась из угла в угол, вздохнула:

– Делать нечего! Придется выпускать засадный полк, – и набрала памятный с детства номер.

– Алёу? – после пятого гудка откликнулся знакомый голос – дребезжащий, но бодрый, как надтреснутый колокольчик, и жутко раздражающий.

– Здравствуйте, дорогая Вера Марковна! – произнесла я громко и нарочито радостно. – Это Лена Кузнецова, внучка Анны Петровны, помните меня?

– Ой, Ленусечка! – обрадовалась давняя бабушкина врагиня – соседка по лестничной площадке.

Во времена моего детства Вера Марковна и Анна Петровна то и дело конфликтовали. Причина, мне думается, заключалась в разительном несходстве менталитетов. Вера Марковна была классической бдительной «бабкой с лавочки» и все свободное время проводила в наблюдениях за соседями, их гостями и просто прохожими. От ее зоркого ока ничто не могло ускользнуть, и мало кому удавалось пройти мимо Веры Марковны, не получив попутно нелестную характеристику и пару-тройку рекомендаций по улучшению поведения, внешнего вида и образа жизни. Наша же с Наткой бабушка в чужие дела никогда не лезла, любых разборок чуралась и нездоровое любопытство соседки откровенно осуждала.

Удивительно, но после смерти нашей бабушки Вера Марковна почему-то решила нас с Наткой опекать, и мне, помнится, стоило большого труда удерживать ее на расстоянии и при этом не ссориться. Как знала, что бабка еще пригодится!

Натка же, отродясь не страдавшая избытком дипломатии, попросту не обращала на соседку внимания. С годами это стало несложно: одряхлев, Вера Марковна прекратила часами просиживать на лавочке у подъезда, оборудовав себе наблюдательные пункты у окна в кухне и у дверного глазка. У окна она торчала днем, под дверью – ночью. У бабки давно уже была стойкая бессонница, так что я не боялась разбудить ее поздним звонком.

– Как ты, Ленусечка, как твоя дочечка, замуж еще не вышла? – спросила Вера Марковна, не уточнив, чье именно замужество – мое или Сашкино – ее интересует.