Но число противников Наташи было намного больше, чем благожелательно настроенных к ней людей. Маша Кутепова предполагала, что Ксения Игоревна является идейным вдохновителем травли девушки, посмевшей победить в конкурсе ее замечательного сыночка. Если Орлова садилась обедать, то большая часть студентов демонстративно покидала столовую. На лекциях Наташа сидела одна, в библиотеке тоже. Да что там студенты! В вузе работает немалое количество женщин, и многие из них корчили брезгливые гримасы, едва завидев Орлову.

– Я ничего не знала, – потрясенно прошептала я, – почему Натка мне ни словом не обмолвилась?

– Волновать не хотела, – быстро нашла причину Маша.

Меня охватила ревность.

– Но тебе она рассказала!

Маша с удивлением взглянула на меня.

– Я здесь работаю, как от меня происходящее скрыть? Слушай, зачем ты пришла?

Я попыталась изобразить смущение.

– Отложила в магазине, тут неподалеку, сапоги. Денег не хватает, три тысячи. Подумала, перехвачу у Натки.

– Ее сегодня нет, – отрапортовала Кутепова.

– А где она, не знаешь? – задала я вопрос дня.

Маша потерла переносицу.

– Она мне в пятницу что-то говорила… вроде поедет на целый день в библиотеку, куда-то в город… извини, забыла. Или ей надо перед Англией собрать справки… нет Орловой сегодня. Ты ей позвони.

– Натка не отвечает, – протянула я.

– Значит, сидит в читальном зале, – уверенно заявила Маша, – ты ее не ищи. Орловой надо перед отъездом много чего написать. Она с тобой сама свяжется. Не волнуйся, с ней полный о’кей! Извини, не могу тебя выручить, денег всего триста рублей до получки. Ой! Кто-то хочет со мной поговорить.

Кутепова взяла со стола замигавший голубым огоньком сотовый.

– Алло! О! Привет! Как дела! А-а, ага! Нет, нормально. Сейчас не могу, занята! Хорошо! Ладно, успокойся. Ну… ну… я на работе!

Кутепова покосилась на меня, я встала, отошла к окну и сделала вид, что любуюсь на залитую солнцем улицу.

– Спокойно, – тихо сказала Маша, – нет повода для истерики. Поговорим попозже. Миша, не дергайся!

– Нет, я устал! – заорал за моей спиной мужской голос. – Больше не могу так жить! Пусть Войтюк что-то другое придумает! Нет сил! Умираю!

Я обернулась и от неожиданности ойкнула. Пока я, демонстрируя хорошее воспитание, делала вид, что не слышу чужую беседу, в кабинет ввалился не кто иной, как преподаватель психологии школьников, аспирант института имени Олеся Иванко, девичья мечта Ленки Викторовой, белобрысый, смахивающий на поросенка Михаил Петрович Ковалев.

Меня он не узнал, что совершенно неудивительно. Семинарских занятий у нас по его предмету нет, а лекции Ковалева я банально прогуляла. Ну умираю я от скуки, слушая, как аспирант с выражением усталого крокодила вещает о проблемах семилеток.

– Мне нужен Войтюк! – потребовал нежданный гость.

– Ты же со мной по мобиле говорил, – растерялась Кутепова, – я думала, ты на работе.

– Нет, я сюда приехал, потому что умираю! – заорал Ковалев.

Маша предостерегающе кашлянула и сказала:

– Извини, у меня посетительница.

– Плевать, – проревел Михаил Петрович. – Где Войтюк?

Кутепова покосилась на меня.