...Гудит и гудит Иван Великий! На Девичьем Поле играет трубач. Одного за другим выводят стрельцы застоявшихся коней. Сотни строятся под значками. Тут уже знают: царь нынче будет делать смотр войску, скоро выступят полки в порубежные земли. Идет молва, что полки из Брянска, Путивля, Севска уже перешли рубеж.

В Кремле, в Грановитой палате, сегодня тесно. Час ранний, а думных людей множество. Боярину захудалому или стольнику, а тем более дьяку, нечего и думать поближе к царскому трону пробиться. Задние вытягивают шеи.

Сосед шепчет соседу:

– Гляди – Бутурлин...

– Боярин Григорий Пушкин...

– Милославский... А ферязь какая, ферязь, небось, ефимков пятьдесят стоит...

– Князь Волконский... Только из Польского королевства вернулся...

– Никон, Никон...

Стало тихо. Патриарх, высоко держа голову, неторопливо подходил к трону. Царь Алексей Михайлович быстро шел ему навстречу. Приложился к руке. Никон благословил царя. Возвратились к трону вместе. У царя лицо строгое, брови сведены вплотную. Ближние бояре становятся по сторонам трона. Под стенами снова шепот:

– А эти кто, в синей одежде?

– Послы от Хмельницкого...

– Ишь ты!

– Гляди, Алмаз Иванов где?

– Этот в силу входит, в ближние пробивается...

– Лопухин тоже...

– Н-да!..

...Боярин Василий Васильевич Бутурлин выступил на шаг вперед, у подножья трона поднял руку. Тихо стало в Грановитой палате. Слышно только, как тяжело дышат те, кто тесно подпоясался. Бутурлин глядел вперед, сверлил глазами. Подбирая губы, начал:

– Созвали вас, люди достойные, думные, на Земский Собор по повелению великого государя нашего Алексея Михайловича, дабы ведали вы, что король польский Ян-Казимир и его сенаторы отказались учинить так, как великий государь наш через посольство свое предлагал. А предлагал государь запорожских казаков, весь народ православный на Украине и веру нашу православную не притеснять. Зборовский договор, который король некогда подписал, снова подтвердить, чтобы униатам на православных землях воли не было, чтобы на тех землях мир и спокойствие пребывали, чтобы каждый свои дела свободно вершил, не опасаясь за судьбу и веру свою.

Бутурлин на минуту замолчал. Перевел дыхание.

– Люди думные! Король польский злое замыслил. Поляновский договор и клятву, данную прежним королем, не соблюдает. Теперь хочет огнем и мечом истребить всех ревнителей православной веры, кои живут не только в порубежной с нами земле казацкой, а и на землях Короны польской и в Литве.

Ведомо вам, люди думные, не раз челом бил великому государю нашему гетман Богдан Хмельницкий, сей достойный вождь народа казацкого, не раз покорно просил государя нашего помощь ему подать против гонителей веры православной и принять его с народом под высокую цареву руку навечно. И теперь прибыло от гетмана Богдана Хмельницкого посольство, – Бутурлин указал рукой на Лаврина Капусту и Герасима Яцковича, стоявших по правую руку ниже трона.

Капуста и Яцкович низко поклонились думным людям. Бутурлин продолжал:

– Посольство привезло от гетмана грамоту великому государю нашему, и в ней гетман просит принять его с войском, со всеми землями и городами в вечное подданство российское и подать ему помощь военную, ибо король идет супротив него с великою силою.