– Ты отрицаешь какую-нибудь часть этого свидетельства?

К Гесерет вернулся ее холодный взгляд.

– Она была шлюхой и навлекла позор на моего мужа, фараона Египта. Она заслужила смерть. Я довольна и горда, что смогла стать орудием справедливости.

– Даже сейчас я мог бы простить тебя, – тихо сказал Нефер, – если бы ты выказала хотя бы крупицу раскаяния.

– Я – царица. Я выше ваших жалких законов.

– Ты больше не царица, – ответил Нефер, и было видно, что Гесерет пришла в замешательство.

– Я – твоя родная сестра. Ты не причинишь мне вреда.

– Мерикара тоже была твоей сестрой. Ты пощадила ее?

– Я хорошо знаю тебя, Нефер Сети. Ты не причинишь мне вреда.

– Ты права, Гесерет. Я не причиню. Но есть тот, кто сделает это без колебаний. – Он обратился к собравшимся военачальникам. – Есть древний закон о праве понесшего самый большой ущерб. Выйди вперед, Мерен Камбизес.

Мерен поднялся и шагнул вперед.

– Фараон, я – ваш солдат.

– Ты был обручен с принцессой Мерикарой. Тебе нанесен самый большой ущерб. Я отдаю в твое распоряжение тело и жизнь Гесерет Тамос, которая была принцессой царского дома Египта.

Гесерет закричала, когда Мерен накинул золотую цепь на ее шею:

– Я – царица и богиня, вы не осмелитесь навредить мне.

Никто не обратил внимания на ее крики, и Мерен посмотрел на Нефера.

– Великий, вы ставите мне какие-нибудь условия? Настаиваете или приказываете проявить милосердие и сострадание?

– Я отдаю ее тебе без ограничений. Ее жизнь принадлежит тебе.

Мерен ослабил меч в ножнах на бедре и поднял Гесерет на ноги, потянув за цепь. Он потащил ее, воющую и рыдающую, из шатра. Никто не пошел за ними.

Они сидели в тишине и через льняные стены слышали вопли мольбы и увещевания Гесерет. Затем внезапно наступила тишина, и все замерли. Они услышали высокий, пронзительный вопль, который оборвался так же внезапно, как и возник.

Минтака спрятала лицо в ладонях, Нефер правой рукой сделал знак против зла. Другие закашляли и беспокойно задвигались.

Затем занавески на входе раскрылись, и Мерен вошел в шатер. В правой руке он нес обнаженный меч, а в другой нечто страшное.

– Великий, – сказал он, – правосудие свершилось. – Он высоко поднял за густые локоны отрубленную голову Гесерет, жены Нага Киафана, самозванного фараона.

Прошло еще пять дней, прежде чем Минтака оправилась достаточно для длинной поездки в Аварис. Но и тогда Таита и Нефер настояли на том, чтобы ее несли в носилках для ослабления тряски на неровной дороге, лежавшей впереди. Они двигались медленно, и прошло пятнадцать дней, прежде чем они достигли откоса и посмотрели с сухих просторов вниз, на широкую зеленую долину Нила. Нефер помог Минтаке встать с носилок, и они вместе отошли от дороги, чтобы полностью насладиться радостным мгновением возвращения домой. Они пробыли там недолго, и вдруг Нефер встал и приставил ладонь к глазам.

– Что там, сердце мое? – спросила Минтака.

– К нам посетители, – ответил он, но когда она с досадой посетовала на то, что им мешают, он продолжил: – Эти посетители всегда желанны.

Она улыбнулась, узнав две непохожие фигуры, приближавшиеся к ним.