– Дорогая сестра, ты расстроена. Освободи меня, и я помогу тебе.

Лицо Гесерет приобрело коварное выражение.

– Думаешь, я не смогу найти для тебя мужской зубец? Ошибаешься. У меня найдется. – Она подняла длинное копье и перевернула так, что тупой конец древка был направлен на Мерикару. – Вот идет твой воин-любовник. – Она угрожающе надвинулась на Мерикару.

– Нет, Гесерет! – настойчиво воскликнула Минтака. – Оставь ей жизнь.

– Ты будешь следующей, подлая предательница. Я займусь тобой после того, как обслужу эту.

– Гесерет, нет! – умоляла ее Мерикара, корчась в путах. Но Гесерет, казалось, не слышала ее и вставила древко копья между ее разведенными бедрами.

– Сестра, ты не можешь! Разве ты не помнишь…

Мерикара замолчала, и ее глаза широко открылись от шока и боли.

– Вот так! – сказал Гесерет, глубоко заталкивая в нее древко. – Вот так! – кричала она. – И так! – Древко с каждым толчком входило все глубже, пока не погрузилось почти на длину руки в живот и вышло, покрытое кровью Мерикары.

Теперь обе девушки кричали:

– Прекрати! Пожалуйста прекрати! – но Гесерет продолжала впихивать древко в свою сестру.

– Так! Это утолило твою похоть?

Мерикара истекала кровью, но Гесерет всей своей тяжестью налегла на оружие и втолкнула его в сестру на всю длину. Мерикара пронзительно закричала в последний раз и ослабла в путах. Ее подбородок упал на голую грудь.

Гесерет оставила копье воткнутым в ее стройное бледное тело и отошла. Она ошеломленно смотрела на дело рук своих.

– Ты сама виновата. Я не при чем. Это был мой долг. Ты вела себя как шлюха. Я обошлась с тобой как со шлюхой. – Она снова начала рыдать и ломать руки. – Это не имеет значения. Ничто больше не имеет значения. Наг мертв. Наш нежно любимый муж мертв…

В полубессознательном состоянии, как лунатик, Гесерет пошла в свой шатер, роскошно обставленный, но пустой. Сняв пропитанный кровью и мочой хитон, она уселась посреди пола, затем наугад выбрала из груды в углу другую одежду и натянула на ноги сандалии.

– Пойду искать Нага, – сказала она с внезапной решимостью. Быстро собрав кое-какие вещи, она затолкала их в кожаную заплечную сумку. Затем решительно направилась к двери.

Когда она вышла на ранний солнечный свет, Минтака крикнула ей из клетки:

– Пожалуйста, освободи меня, Гесерет. Я должна позаботиться о твоей младшей сестре. Она страшно ранена. Прошу, будь милосердна, позволь мне пойти к ней.

– Ты не понимаешь. – Гесерет резко замотала головой. – Я должна идти к мужу, фараону всего Египта. Он нуждается во мне. Он послал за мной.

Не взглянув на Минтаку, она поспешила из ограды, качая головой и что-то бессвязно бормоча себе под нос. Она повернула на запад, в направлении, противоположном течению потока испуганных людей, и побежала в сторону Исмаилии и Египта.

Минтака еще раз услышала:

– Жди меня, Наг, моя единственная истинная любовь. Я иду. Жди меня! – и безумные крики Гесерет стихли вдалеке.

Минтака боролась со своими путами, крутила и тянула руки, прижав босые ноги к стойкам клетки, чтобы лучше упереться. Она чувствовала, как кожа слезала с запястий и теплая кровь потекла по ладоням и пальцам, но кожаные ремни были завязаны туго и крепко, и она не могла ни растянуть, ни разорвать их. Ее руки стали неметь от недостатка крови. Всякий раз, когда она отдыхала от этой борьбы, ее взгляд возвращался к обмякшему телу Мерикары на колесе. Она звала ее: