Минтака и Мерикара упрямо гнали несчастных ослов во весь опор, и в первую ночь они разбили лагерь под звездами, окруженные походными кострами, гвалтом и зловонием этого огромного скопления людей.

На рассвете, как только стало достаточно светло, чтобы видеть дорогу под ногами, они снова отправились в путь. К полудню они догнали арьергард главного войска: марширующие соединения копейщиков, ряды лучников с ненатянутыми луками и отряды пращников, поющих походные песни на варварском языке западных островов. Затем они проехали мимо длинной колонны лошадей резервного подразделения, по двадцать в веренице, идущей вслед за повозками с фуражом и водовозками. Минтаку поразило их число: казалось невозможным, чтобы в Египте было так много лошадей.

Солдаты поглядывали на двух женщин, но даже их дешевые платья и широкие накидки, намотанные вокруг голов, не могли скрыть от таких проницательных глаз их молодость и изящество. Когда девушки проезжали мимо, им выкрикивали неприличные одобрительные возгласы и непристойные предложения, но страх перед начальством и суровый вид Лока и Локки удерживали ратников от дальнейших шагов.

В тот вечер они продолжали ехать и после того, как главное войско встало лагерем, и после заката увидели рядом с дорогой длинный палисад из шестов и терновых ветвей. Он был установлен в легко обороняемой лощине между низкими холмами. Вход тщательно охранялся, и внутри палисада было много движения: ходили навстречу друг другу часовые, бегали слуги и посыльные и подъезжали и уезжали колесницы, управляемые военачальниками Красных. Над воротами в ограде развевался флаг, который Минтака сразу узнала: с изображением головы дикого кабана, выставляющего из угла клыкастого рта язык.

– Там тот, кого мы ищем, – прошептала Минтака Мерикаре.

– Но как мы войдем, чтобы встретиться с ним? – с сомнением спросила Мерикара, глядя на часовых.

Они устроили собственный маленький лагерь чуть дальше по дороге, но так, что был виден вход в шатер, где собирается военный совет полководца Пренна, сотника Красных и командира арьергарда войска фараона. Из кожаной переметной сумы Минтака достала драгоценную масляную лампу, которая чудом пережила путешествие, и в ее свете написала на кусочке папируса короткое сообщение. Оно было адресовано «Дяде Медведю» и подписано «от твоего маленького сверчка».

Женщины смыли пыль с лиц, заплели друг другу волосы и отряхнули хитоны. Затем, взявшись за руки, чтобы придать друг другу храбрости, они приблизились к воротам в ограде. Стражник увидел, как они подходят, и вышел навстречу, чтобы прогнать прочь.

– Ну-ка, два сочных куска приманки для зубца. Идите отсюда в другое место щеголять своими щелями радости. Убирайтесь отсюда.

– Ты, кажется, добрый и хороший человек, – чопорно сказала ему Минтака. – Позволил бы ты какому-нибудь негодяю так грубо разговаривать с твоими дочерьми?

Стражник остановился и уставился на нее. Она говорила на гиксосском языке с произношением образованного человека и в манере знати. Он поднял фонарь и осветил женщин. На них была простая одежда, но, разглядев их черты лиц, он резко выдохнул. Это явно были молодые женщины высокого положения. В действительности их лица были волнующе знакомы, даже при том, что он не мог немедленно узнать их.