Толпа по обе стороны дорожки им рукоплескала, хотя лица были не знакомы. Режиссеров и сценаристов знают мало, в отличие от актеров. Актеры – вот кто любимцы толпы.

После закрытия был фуршет на берегу моря. Мы с Сандриком стояли рядом. Верочка все время куда-то исчезала. Сочи – ее город. Многие хотели попасть на праздник, посмотреть на артистов вблизи.

Верочка протаскивала страждущих через охрану. Не одной же ей счастье. Она была способна делиться всем. И фестивалем в том числе.

Мы с Сандриком ели куриные шашлыки на деревянных палочках.

– Ты готов бросить Нателлу? – спросила я.

– Ни в коем случае. Это невозможно.

– Почему?

– Я вытолкну ее на холод. В ночь. Я не могу этого сделать.

– Понятно, – сказала я. – А как поживает Резо?

– Поживает. У него впереди своя долгая жизнь. А у меня впереди хвост кобылы.

– Какой кобылы?

– Везущей за собою чей-то гроб.

– Это еще не скоро, – успокоила я. – Лет через тридцать.

– Скоро, – возразил Сандрик. – Я больной человек. Я ей говорю: «Вера, зачем я тебе нужен? Меня грохнет инсульт, будешь за мной говно выносить».

– А она?

– Она говорит: «Твое говно не пахнет…» Если бы можно всегда быть рядом с ней, жить ради нее, я был бы самый счастливый человек. Мне больше ничего не надо…

Подбежала Верочка. Мы замолчали.

Прошло десять лет.

Я перестала ездить на «Кинотавр». Со временем все обесценивается, как секс. Интересно, а жизнь? Теряет ли она свою цену?

Сандрик написал и выпустил книгу в хорошем издательстве. Издатели позвонили мне домой и попросили прийти на презентацию.

Я не люблю посещать подобные тусовки, не вижу в них смысла. Но, узнав, кто автор, не посмела отказать.

Старая дружба не ржавеет. Старая любовь как раз ржавеет, а дружба – никогда.

Я приехала в книжный магазин, где проходила презентация.

Прошло много лет. Время меняет человека. Моя фишка состояла в том, что я всегда была талантливая и молодая. Два в одном. И терять что-либо из двух составляющих было обидно. Однако время идет. Я довольно легко переносила время и не видела в зеркальном отражении больших перемен, но другие могли видеть. Хотя каждый человек к себе не критичен и легко прощает себе все недостатки. Каждый сам себе звезда. Короче, я нарядилась и заявилась.

Первая, кого я увидела в магазине, была Верочка. Она гналась за трехлетним мальчиком, который от нее удирал и прятался за книжными стеллажами.

Верочка подлетела ко мне. Она поменяла прическу – тридцатые годы, короткая челка, как у Марины Цветаевой, летящие одежды, крылья на ногах. Ей тридцать четыре года. Расцвет.

Появился Сандро. Он отпустил бороду и сбрил волосы на голове. Его череп был породистый и скульптурный. Борода – совершенно седая, белая, как вата.

Особых перемен я в нем не углядела. Для меня он был тот же самый Сандрик. Я видела его слепотой любви. Он по-прежнему мне нравился, нисколько не меньше, чем в молодые годы.

Верочка села в первый ряд, держа на коленях трехлетнего сыночка. Мальчика звали Александр (тот же Сандро). Он был похож на цыганенка. Пошел в свою бабку по материнской линии.

Мальчик спокойно сидел на маминых коленях и ел шоколадку. Он широко кусал и вдохновенно жевал. Под конец засунул в рот слишком большой кусок, и его верхняя губа отъехала, удерживая шоколад.