– Ты где? – спросил Леня. – Я тебя из ванны, что ли, вытащил?

– Нет, – ответил Рудик, – я как раз проезжал перекресток, и в меня чуть не впилился какой-то наглый «Форд».

– «Чуть» не считается. А ты вообще-то где?

– На Загородном проспекте, как раз проезжаю мимо Витебского вокзала.

– Очень нужно встретиться! Хочу задать тебе один маленький вопрос, но совершенно не телефонный. Это связано с нашим последним разговором… помнишь, в ресторане у живых мертвецов?

– Хорошо, – Рудик на секунду задумался, – сможешь через полчаса подъехать к «Ампиру»? Знаешь такой антикварный магазин на Некрасова?

Через тридцать минут Леня толкнул дверь магазина. Звякнул медный колокольчик, навстречу Лене приподнялся тощий мужчина средних лет с бегающими глазами. Леня жестом попросил его не беспокоиться и прошел в глубь зала, где виднелась вальяжная полноватая фигура Рудика.

– Посмотри, какая хорошая ваза! – промурлыкал Рудик, разглядывая высокую фарфоровую вазу в ярко-красных драконах. – Жалко, только одна. Имелась бы к ней пара, цены бы ей не было…

Маркиз не разделил его восторга, и Рудик, изменив интонацию на сугубо деловую, осведомился:

– И что же ты хотел спросить?

– На самом деле у меня не один, а целых два вопроса, – проговорил Маркиз, покосившись на продавца, – первый – совсем маленький. Тот рудник, о котором ты говорил в ресторане, называется «Надежда»?

Рудик с интересом уставился на приятеля и, прежде чем ответить, достал из кармана и положил в рот подушечку жевательной резинки.

– А откуда ты это узнал? – ответил он наконец вопросом на вопрос.

– Ясно, – Маркиз удовлетворенно кивнул, – тогда я задам тебе еще один вопрос. Такая фамилия – Винтюгов тебе что-нибудь говорит?

– Глеб Прохорович? – уточнил на всякий случай Рудик.

– Именно.

На этот раз Рудик покосился на продавца. Тот сидел в дальнем конце зала и с невинным видом читал книжку.

– Еще как говорит! – проговорил наконец Рудик, понизив голос. – Глеб Прохорович Винтюгов в узких криминальных кругах известен под кличкой Винт. Этой кличкой он обязан не только своей фамилии, но и тому, что любит сыграть в винт, или, как говорят любители, подвинтиться.

– Старая игра! – заметил Маркиз.

– Совершенно верно! – согласился Рудик. – Сейчас в нее мало кто умеет играть, поэтому Винта иногда называют пижоном. Но только за глаза, в глаза его никто не посмел бы так назвать, потому что Глеб Прохорович – очень крупный уголовный авторитет. Большой, между прочим, человек. Контролирует значительную часть дикой золотодобычи в Сибири… А теперь позволь задать тебе встречный вопрос. Почему тебя заинтересовал Винт?

– Потому, старик, – проговорил Маркиз, тщательно подбирая слова, – что рудник «Надежда» принадлежит Глебу Прохоровичу Винтюгову, иначе – Винту!

– Ничего себе! – Рудик попятился и взмахнул руками, едва не задев китайскую вазу. Продавец, отбросив свою книгу, подлетел, красный, как рак, и завопил:

– Да вы что? Разобьете же! Разве можно тут так руками размахивать! Здесь же вокруг ценности! И все такое хрупкое!

– Не волнуйтесь, папаша, – отмахнулся Рудик, – разобьем, так заплатим, ваша коммерция не пострадает!