Несмотря на то что теперь уже не было необходимости принимать во внимание финнов и несмотря на настойчивые протесты начальника Генерального штаба сухопутных войск, Гитлер упорно оставался верным своей тактике любой ценой удерживаться на северном участке Восточного фронта. Прямым результатом его упрямства стало то, что в начале октября группа армий «Север» оказалась отрезанной в Курляндии. Это открыло дорогу Красной армии на север и в Восточную Пруссию. В течение нескольких недель и противник, и германская верховная ставка находились в одной провинции.
В Италии, как уже было сказано, жесткий стратегический курс Гитлера привел к тому, что мы не получили ни долгосрочной выгоды от оборонительных сооружений на «зеленой линии» в Апеннинах, ни подкрепления для других фронтов. Новые итальянские вооруженные силы появились теперь с обеих сторон. Хотя едва ли кто это заметил, но трудно было найти более очевидный признак развала той политики, с помощью которой собирались когда-то объединить весь европейский континент вокруг оси Рим – Берлин.
В верховной ставке наблюдалась тенденция возложить всю вину за то, что «зеленая линия» не оправдала ожиданий, на местных командующих. В военном журнале штаба оперативного руководства ОКВ 15 декабря записано, что Йодль заявил начальнику штаба главнокомандующего на Юго-Западе: «Самая худшая и самая серьезная ошибка состояла в том, что левому флангу на апеннинской позиции позволили отодвинуться, как только ее занял противник». Генерал Рётигер, которому эта критика была адресована, соглашался с Йодлем по части фактов, но в своем послевоенном труде на эту тему прямо возразил, написав, что «это была одна из стратегических ошибок, которую ОКВ силой навязало группе армий… ее последствия ощущались до самого конца Итальянской кампании». Такого рода обвинения едва ли оправданны. В сентябре после детального изучения ОКВ выступило против какого-либо отвода войск на рубеж по реке По или так называемую передовую альпийскую позицию. В качестве причин указывалось, что эта местность не подходит для обороны, Северная Италия будет потеряна, базы западных союзников приблизятся к рейху и Венская котловина окажется под угрозой. Единственное благо, которого ждали от вывода войск, – это иметь больше сил. Однако, поскольку бои шли не в нашу пользу и потери были очень велики, даже это преимущество оказалось иллюзорным. Тем не менее, когда Кессельринг настаивал на немедленном отходе к Альпам, Гитлер 5 октября наконец решил, что «апеннинский фронт необходимо удерживать, и не до конца осени, а постоянно, и тем самым сохранить в своих руках Северную Италию». Надо убедить в этом каждого отдельного солдата, говорил он. На самом деле, вовсе не по политическим или экономическим причинам, а с военной точки зрения (пример – ситуация на Балканах) едва ли был какой-то другой выход – разумеется, при условии, если война будет продолжаться.
В германской верховной ставке не было стремления свести к минимуму серьезность нашего положения или впоследствии неумолимое, почти непрерывное движение противника вперед. Например, на совещании 6 ноября 1944 года Йодль заявил, что авиация союзников использует этот театр войны как бомбардировочный полигон, потому что там нет противовоздушной обороны. Главнокомандующий на Юго-Западе просил, чтобы ему выделили по крайней мере «пару сотен истребителей», но Гитлер отказал. Йодль добавил: «Нам совсем нечего больше дать в Италию», а несколько дней спустя Кейтель поспешил объявить выговор генерал-полковнику фон Фитингофу (он принял командование от Кессельринга, который попал в автомобильную катастрофу) за постоянные территориальные потери на адриатическом участке фронта. Кейтель был там однажды, приложив руку к боевым операциям, и в таких случаях он использовал любимую фразу, смысл которой в том, что он «со всей строгостью» передал приказ Гитлера «немедленно покончить с тактикой отхода войск, ставшей правилом в долине По».