– Тысяча сто семь имперских кредиток, – ответил Ипат, немного подумав. По-моему, он до сих пор не мог привыкнуть к таким большим числам, но все же делал медленные успехи. То-то и оно, что медленные… Я даже думать боялся, что случилось бы с ним, попроси его кто-нибудь перевести килопарсек в имперские мили.

На его месте я бы просто спросил ответ у «Топинамбура». Но Ипат и до этой мысли доходил бы целую вечность.

– А посадка на космодром любой из планет империи обойдется нам в пятьсот кредиток, – задумчиво сказал Ной.

Мы знали это и без него. Еще Сысой рассказал нам о чужеземных порядках со слов посещавших Зябь торговцев, а корабль подтвердил. Где-то больше, где-то меньше, но в среднем берут пятьсот. Только за право сесть на планету. Хорошо устроились те, кто вовремя попал в имперскую пирамиду!

Теперь и Зябь тоже в ней, да только нам с того мало радости.

– Архистарейшины отдали нам все, что у них было, – понуро сказал Ипат.

– Откуда ты знаешь, что все? – прищурился Ной.

– Сысой так сказал.

– Ах, Сысой… Ну, тогда конечно…

Ипат посмотрел на Ноя вопросительно – наверное, уловил издевку. Я обрадовался: все-таки наш фермер мало-помалу умнел. Когда он молчал, то и впрямь порой напоминал собой командира.

Он помолчал сколько надо, а потом прогудел солидно:

– Зябь отдала нам последнее. Стыдись.

– Стыжусь, стыжусь, – не стал спорить Ной. – Я что? Я ничего. А только последнее оно или нет, а серьезные люди с такими грошами в кармане по Галактике не слоняются. Случись что с «Топинамбуром» – куда мы обратимся? Ни один лекарь не возьмется лечить его за жалкую тысячу. Хорошо еще, что звездолет у нас молодой, здоровый…

– Вот именно! – заявила, выходя из душа, Семирамида. От нее пахло какими-то притираниями. Как только наша сладкоголосая поняла, что звездолет в силах не только вырастить внутри себя душевую кабину, но и синтезировать какую угодно косметику, она вовсю пользовалась и тем и другим. Это занимало почти все ее время.

Иногда, впрочем, она пробовала голос. Для этой цели я сам вырастил ей звуконепроницаемую камеру.

– Что «вот именно»? – спросил Ной.

– Не знаю, – вальяжно заявила Семирамида, нюхая какую-то склянку. – А о чем речь?

– Денег у нас мало, вот о чем.

– Правда? – Семирамида вытрясла из склянки несколько капель и принялась втирать их в шею. – Ну, пусть корабль вырастит еще.

– Чего еще?

– Ты глупый, что ли? Денег.

Ной обидно расхохотался.

– У него на это блок, он денег делать не может, – презрительно сказал он. – Я уже пробовал. Что ты понимаешь в деньгах? Даже не мечтай. У нас всего-навсего тысяча сто семь кредиток, правда, корабль синтезирует нам все, что мы захотим. Почти все… Пища, одежда, всякие удобства… Продержимся хоть сто лет, но мне это не нравится.

– А золото он тоже не может делать? – крикнула Семирамида. – А бриллианты?

– Может, – неожиданно спокойно ответил Ной. – Но в империи эти товары давным-давно обесценены. Где мы продадим их?

– Да хоть на Зяби!

Ной фыркнул.

– Даже не смешно…

– Найдем планету вне пирамиды!

– О! – сказал Ной. – Так ведь мы как раз ее и ищем. Если найдем таких лопухов, что об имперской пирамиде и не слыхивали, то наше счастье. Тогда обойдемся золотом и бриллиантами. Только ведь не найдем… Скорее найдем тех, кто до сих пор присматривается да осторожничает. В этом случае на разведку, на подарки чиновникам и на все такое прочее будут нужны имперские кредитки. И много.