Я крутанулся в кресле, глянул на наших и хихикнул. Уж больно смешно они смотрелись в своих коконах. Может, оставить их там, не будут нудить… А я буду просто прыгать от звезды к звезде и наслаждаться… Вроде бы я в шутку так подумал, но в каждой шутке есть доля шутки.

Я еще раз хихикнул и дал кораблю команду открыть коконы. Ной молодец, это он классно придумал. Действительно, если кораблю не хватает мозгов, то вот же они, три бесхозных человеческих мозга, – один тугодумит, второй истерит, третий хитрит. Четвертый – мой, он не считается, я пилотирую, мы с кораблем и так слиты почти воедино. Но вот включить в нейросистему корабля дополнительные нейронные сети и использовать их как резервные… мозговые батареи, что ли, расширить, так сказать, оперативную память корабля – отличная идея, Ною за нее спасибо. Корабль в два счета вырастил коконы с мнемоюстами внутри, Ипат, Ной и Семирамида почти беспрекословно залезли внутрь этих коконов, ни дать ни взять – червяки в яблоке. Мнемоюсты – это такие липкие присоски на стебельках, на вид не слишком-то приятные, так что Семирамида немного поистерила, но это, скорее, по привычке. Она не совсем дура и поняла, что других вариантов нет.

Первым из кокона выбрался Ной:

– Ну что, получилось? Где мы?

– Не знаю. Где-то. Не торопись, сейчас все выясним.

– Ладно, – согласился он, оглядевшись. – Вроде не в гиперпространстве, ну и хорошо.

Вторым отключился от корабля Ипат. Он сделал шаг к прозрачной стенке рубки. И замер. Просто стоял и смотрел. Потом прошептал, тихо так, но мы услышали:

– Боже, сколько звезд!

Велика Галактика…

Я даже не понимал, насколько она велика, до того как мы покинули родину. И никто из наших не понимал, кроме Ноя, которому эти вопросы, по-моему, вообще были не интересны. Улететь с Зяби, чтобы посмотреть, кого еще во Вселенной можно обжулить, оторваться от Ларсена и даже полежать в коконе с присосками на голове – это ему подходит, а восхититься необозримостью космоса – нет. Я на него и слов тратить не стал.

Видел только, что он скучает, а до звезд и всяких там туманностей ему было столько же дела, сколько мне до вышивания. Зато его очень интересовали населенные планеты. Переговорщик!

Однако тут нашла коса на камень: прошел уже месяц, как мы стартовали с Зяби, а успех нам по-прежнему виделся только в снах. К двум планетам мы приблизились настолько, чтобы установить с ними сеанс радиосвязи, да только все зря. Обе планеты оказались недавно завербованными, о чем говорили и заявочные буи на их орбитах. Подозреваю, что мы сделали обычную для чайников глупость, то есть не свалили сразу, а неуклюже попытались выяснить: неужто все так плохо? И если в первый раз нас послали вежливо, то во второй – грубо. Естественно, мы не высаживались ни там ни тут, потому как это теперь имперские планеты, а тарифы империи нам не по карману. Да и нечего нам делать на планетах, которых не завербуешь, потому что они уже завербованы.

Теперь мы просто летели наугад.

– Сколько у нас денег? – неожиданно спросил Ной.

Я навострил уши. Чтобы Ной не знал чего-то о том, сколько у кого в кошельке?! Это что-то новенькое. Разве что ему отшибло память при межзвездном прыжке. Но это вряд ли.