Эйдан вытер руки и спустился на одну ступеньку.

– Ой, как жаль, ты все-таки отец ребенка. – (Даниель дернул плечом.) – Вы ведь только недавно сошлись?

Даниель уже сожалел о сказанном. Нагнувшись, проверил под кроватью, не затерялись ли носки.

– Тем не менее, – раздался сверху голос Эйдана, – я тебя не виню.

– Что, простите? – Он плохо расслышал из-под покрывала.

– Кому понравится, если в доме ночует другой мужчина? Пусть даже он босс, все равно. Нет, ты правильно поступаешь.

Даниель замер на четвереньках, прижимая ухо к полу. Поморгав несколько раз, он поднялся.

– Простите, – угрожающе-вежливо произнес он. – Не могли бы вы повторить, что сказали?

Эйдан слез со стремянки, взглянул на Даниеля и отвел взгляд:

– Босс. Ночевал здесь как-то у Дейзи. Я думал, ты… поэтому вы и… Вот черт! Забудь, что я сказал.

– Джонс? Джонс ночевал у Дейзи? Здесь?

– Я, наверное, что-то не так понял.

Даниель взглянул на смутившегося Эйдана и понимающе улыбнулся.

– Несомненно, – сказал он, сунул работяге свою сумку и направился к двери. – Прошу меня простить.

Каким бы торжественным ни был повод, Камилла обычно собиралась за несколько минут. Откроет шкаф, проведет по платьям рукой, сразу понимая на ощупь, какая ткань, а следовательно, и платье, достанет выбранную вещь, быстро расчешет волосы, коснется губ помадой – и все, она готова. Просто неприлично, всегда говорила Кей, что специалист вроде нее тратит так мало времени на себя. Это бросало тень на всю профессию.

Сегодня, однако, сборы шли почти сорок минут, и Хэл нервно вышагивал по спальне, так как они опаздывали.

– Позволь мне помочь, – периодически предлагал он.

– Нет, – каждый раз резко отвечала Камилла.

И тогда он, тяжело вздохнув, совсем как Ролло, вновь принимался мерить комнату шагами.

Отчасти виной тому была Кейти, которая, настояв на том, что поможет маме выбрать наряд, завалила двуспальную кровать таким количеством одежды, что Камилла, в чьих шкафах был наведен военный порядок, уже не могла отличить одну вещь от другой. Отчасти виноваты были волосы, которые почему-то решили встать дыбом. Но главная причина плохо скрытой тревоги заключалась в том, что на прием, скорее всего, придет ее мать, а Камилла сама не знала, хочет ли с ней встречаться, а потому раздражалась и была не способна принять даже самое простое решение.

– Хочешь, достану все твои туфли, мамочка? – предложила Кейти, и Камилла услышала, как все ее обувные коробки, аккуратно помеченные Брайлем, полетели в беспорядочную кучу.

– Нет, милая. Сначала я должна решить, что надену.

– Ну давай же, любимая. Позволь мне помочь.

– Нет, папа, мамочка хотела, чтобы я помогла.

– Да не хотела я никого! – не выдержала Камилла. – Я вообще не хочу идти на это глупое мероприятие.

Тогда Хэл присел рядом, притянул к себе жену. И сознание того, что муж по-прежнему способен понять ее и простить, даже после такого, принесло Камилле крошечное облегчение.

Они вышли из дому вскоре после двух. Камилла подозревала, что Кейти расфуфырила ее сверх всякой меры, но верила, что Хэл не позволил бы ей показаться на людях в немыслимом виде. Они решили дойти до «Аркадии» пешком, вняв доводам Хэла, что подъездная аллея будет забита машинами гостей и что следует насладиться таким днем, пусть даже жарким. Камилла не была в этом так уверена. В одной руке она держала потную ручку Кейти, а вторую запустила в ошейник Ролло, чтобы он помог ей маневрировать в любой толпе.