Бандитам плевать на то, как я выгляжу. Да и самому мне, если разобраться, тоже плевать, скажет им так Слайн или нет. Все эти нелепые телодвижения для него лично, чтобы он чувствовал себя не предателем, но участником игры.

– А еще лучше сделай вот что. Лето на носу, а оно в Либерилле сам знаешь какое: если от жары с ума не сойдешь, то задохнешься от смога. В общем, самое время на пленэр податься. Держи вот. – И я чуть ли не насильно вложил ему в руку пачку банкнот. – Поезжай куда-нибудь в деревню, поближе к пасторалям.

– Насовсем, что ли? – Слайн посмотрел на деньги в своей руке.

– Нет. Что там осенью делать, а тем более зимой? Со скуки свихнуться можно. Кстати, представляешь себе, сколько ты за лето картин успеешь написать? И все – на свежем воздухе. Заодно с какой-нибудь миленькой пастушкой роман закрутишь, – подмигнул я ему. – Там все девушки – в твоем вкусе. Да, вот еще, чуть не забыл.

– А это что? – взял он сверток.

– Кисточки. Меня клятвенно уверяли, что лучше в Либерилле не сыскать. А тебе их на лето много понадобится. Извини, красок купить не успел, так что тебе самому придется. Ну все, я пошел. Все будет хорошо, Слайн!

– Крис. – Его голос остановил меня уже у самой двери. А когда я посмотрел на бывшего компаньона, он, оттянув мизинцем уголок глаза, сказал: – Тебя еще эти искали.

– Спасибо.

«Этими» могли быть только герве – именно у них раскосые глаза.

«Странная все-таки штука – правосудие, – размышлял я. – Взять того же Венделя. Все, не исключая полицию, отлично понимают, кто он и что он. Останови на улице Либерилля любого мальчишку, спроси его: «Кто такой Вендель?» – и тот, в зависимости от района, где проживает, либо испуганно, либо восторженно округлит глаза. Для кого-то из них он будет ужасным преступником, а для кого-то – героем. И даже благодетелем – благотворительности Папа не чурается. Еще бы деньги он зарабатывал честным путем.

Но не суть. Суть в том, что полиция не может его отправить ни на электрический стул, ни на каторгу, поскольку доказать ничего не в состоянии. Вендель все делает чужими руками. Спрашивается, к чему все эти свидетельства, улики и так далее, когда взял его, потряс хорошенько, и он обязательно все выложит сам? Какое там! Стоит только его арестовать, как сразу налетят адвокаты, а газеты поднимут такой вой о беззаконии, как будто вовсе не они еще вчера восторженно кричали в голос о таинственном Страже, который очищает город от всякой скверны. В том числе и от венделевской. Наверное, в этом и есть весь смысл демократии, установившейся у нас в Ангвальде после того, как последний император публично отрекся от престола. При нем такого абсурда быть не могло. Теперь время его правления модно называть монаршим произволом, но город-то был намного чище!»

Как оказалось, Вендель спокойно проживал в том же самом месте и едва ли не потребовал, чтобы полиция взяла его дом под свою охрану. Хорошо, что до этого дело не дошло. Это немного успокаивало – однажды мы там уже побывали и потому имели представление о расположении его комнат, что было нам только на руку.