Таким образом, перестройка – это наполовину полный «стакан». Все трудности, которые описывались в этой главе, сегодня интересны тем, кому важна история. Но достижения, сделавшие все же наше общество значительно более динамичным и жизнеспособным, чем общество советское, касаются не узкой группы читателей, желающих разобраться в прошлом, а абсолютно всех граждан страны.

Конечно, Россия еще далека от завершения трансформационного процесса. Люди, которые привыкли видеть «стакан» наполовину пустым, полагают, будто бы никаких перемен вообще не было и советский тоталитаризм просто сменился российским авторитаризмом. Однако на самом деле наиболее сложный этап преобразований наша страна прошла, осуществив рыночные реформы и преодолев серьезные структурные искажения экономики, накапливавшиеся со сталинских времен. Поэтому думается, что в будущем (возможно, не самом близком) у России есть все шансы успешно завершить процесс модернизации. И значение перестройки для модернизации трудно переоценить.

Генри Хейл (Университет Джорджа Вашингтона, Вашингтон)

С момента «официального роспуска» СССР прошло уже почти тридцать лет, но ученые до сих пор продолжают осмыслять долгосрочные последствия этого события. Сейчас в нашем распоряжении есть обширный корпус литературы о распаде Союза, но большая часть этих работ написана политологами и журналистами «по горячим следам», когда времени на размышление было недостаточно. Многие из таких работ вполне прошли проверку временем: авторам удалось выявить различные факторы, которые могли способствовать крушению коммунистического режима; вот лишь некоторые из них: идеологическое и моральное банкротство коммунизма как системы414; кризис доверия и вызванное им «бегство вкладчиков» от государства415; резкий рост национализма416; существовавшая в СССР практика привязки этничности к субъектам федерации417; осознанные или непреднамеренные шаги, предпринятые либо не предпринятые Горбачевым418; и действия Ельцина419. При этом, хотя теперь у нас есть большой массив работ, посвященных тому, как на сегодняшнюю Россию влияет наследие прошлого420, гораздо менее исследовано то, как сам процесс распада СССР – т. е. то, каким образом произошло его крушение и по каким причинам оно произошло именно таким образом, – продолжает влиять на политическую жизнь России. Есть, конечно, и важные исключения. Авторы многих из этих работ сосредотачивают внимание на том, как исчезновение СССР оставило постсоветскую Россию без институтов, с ущемленным чувством национальной гордости, жаждой восстановить свой прежний статус и подспудным имперским национализмом421. Многие другие ставят во главу угла последствия экономического коллапса, которые сопровождали политический крах, породив в 1990‐х годах политический хаос и создав предпосылки для возвышения Владимира Путина и роста напряженности в отношениях с Западом в 2000‐х422.

Но исследовательская повестка по-прежнему не сфокусирована на долгосрочных последствиях той причины крушения СССР, которую в прежних работах я расценивал как основополагающую, хотя зачастую ее и упускают из вида: особенности институциональной структуры СССР, заданной сочетанием этнофедерализма с наличием