А однажды Тиффани слышала, как он тихо сказал ее матери: «Старая пастушья штука. Опытная матка всегда за ягненка дерется как лев. Любой овчар знает».

Вот так это получалось. Вовсе никакой магии. Но в тот раз это было магией; и не переставало ею быть, хоть вы и поняли, как она делается…

Нак Мак Фигглы внимательно наблюдали за ней, лишь изредка отвлекаясь на проникновенный взгляд в сторону бутылки Наружного. Я даже не нашла еще школу для ведьм, думала Тиффани. Не знаю ни одного-единого заклинания. У меня даже нет островерхой шляпы. Мои таланты — делать сыр и не бегать кругами, воздев руки, если случилось что-то плохое. А, да, еще у меня есть жаба.

И я все-таки не понимаю половину того, что они говорят. Но им известно, кто похитил моего брата.

Мне почему-то кажется, что Барон в этом деле не сможет ума приложить. И я тоже. Но думаю, что я не смогу приложить ума более разумно.

— Я… многое помню про Бабушку Болит, — сказала Тиффани. — О чем вы хотели меня попросить?

— Келда нас прислала, — сказал Роб Всякограб. — Чует она, что Кралева идет, беда будет. Рекла нам: скоро станет худо, идите да сыщите каргу новую, из племени Бабушкина, рода Болитова — ей будет ведомо, что делати.

Тиффани обвела взглядом сотни выжидательных лиц. У некоторых Фигглов были в волосах перья, у некоторых на шее ожерелья из кротовьих зубов. Можно ли кому-то, с мечом в его собственный рост, взять и сказать прямо в его синее татуированное лицо: «Вообще-то я совсем не ведьма»? Можно ли обрушить на них такое разочарование?

— А вы поможете вернуть моего брата? — сказала Тиффани. Выражение на лицах Фигглов нисколько не изменилось. Она попробовала снова: — Сможете заодно со мной выкрасть моего брата у Кралевы?

Сотни маленьких, но уродливых лиц чуток оживились и просветлели.

— Эччч, то речь по-нашенски речешь, — сказал Роб Всякограб.

— Не… совсем. Вы не обождете минуту? Мне надо кое-что взять, — сказала Тиффани, стараясь говорить таким тоном, словно знает, что делает. И заткнула пробкой Особое овечье Наружное. Нак Мак Фигглы испустили вздох.

Она быстро нырнула на кухню, отыскала холщовую сумку, взяла из медицинского ящика бинтов и мазей, положила в сумку вместе с Особым Наружным — отец говорил, ему оно всегда помогало — а напоследок, подумав, захватила «Болезни Овец» и сковородку. И то и другое может пригодиться.

Когда Тиффани вернулась в маслодельню, человечков было нигде не видать.

Она знала — надо сообщить родителям, что и как. Но знала и то, что из этого толку не выйдет. Выйдет «прекратила выдумывать». И все равно, если повезет — она вернется с Вентвортом прежде, чем ее вообще хватятся. Но на всякий случай…

У нее в маслодельне был специальный дневник. За сырами требуется надзор, и еще она всегда указывала, сколько масла сделала и сколько молока на это пошло.

Тиффани открыла чистую страницу, взяла карандаш и начала писать, высунув из уголка рта язык.

Нак Мак Фигглы постепенно стали появляться снова. Не то чтобы они просто так высовывались из-за предметов. И определенно не выскакивали на пустом месте из ниоткуда. Они появлялись так же, как облака или языки пламени складываются в лица: кажется, чтобы разглядеть их, надо было только захотеть этого и смотреть попристальнее.