– Насколько я успела тебя узнать, ты хороший человек, – андран осторожно накрыла мою руку своей. – И если что-то и сделала плохое, то вряд ли этого на самом деле хотела. Если не хочешь, не говори. Прости, что сорвалась на тебе.

   Дафи некоторое время молчала, а потом, доверительно понизив голос, сказала:

   – А я в подростковом возрасте воровала из магазинов. Не потому, что денег не хватало, чтобы купить. Просто из чувства протеста. Родители так и не знают до сих пор.

   Мы с Арлас невольно усмехнулись. На душе стало вдруг теплее и легче. Я осознала, что эти девушки не осудят, не предадут, постараются понять и поддержать. И что им я и правда могу полностью довериться. Тем более если хочу ответной откровенности с их стороны. Отхлебнув большой глоток виски и чуть поморщившись от того, что горло враз защипало, сказала:

   – На самом деле меня зовут не Кэти.

   – А как? – подалась вперед мигарка.

   – Таниэль дир Саран. И я чистокровная таринка, а не полукровка.

   – О последнем я догадывалась, – призналась Арлас. – Твоя одежда, амулет, манера держаться, то, что для тебя непривычными казались вещи, нормальные для других. Если бы ты росла на планетах новоземлян, то пусть даже мать старалась воспитывать как таринку, многое бы воспринималось тобой как должное… – Помолчав, она добавила: – Приставка «дир» к фамилии… Это ведь у таринов означает принадлежность к аристократии, насколько я знаю.

   – Это так, – вздохнула я. – Мой род считается одним из старейших и влиятельнейших среди таринов.

   – Тогда как же ты оказалась здесь? – поразилась Дафи. – Наверняка в аристократических семьях еще более строгие порядки, чем в остальных.

   – Мой брат меня продал, – глухо откликнулась я.

   Мигарка прерывисто выдохнула, а Арлас сочувственно сжала мою руку.

   – Но это же немыслимо! – обретя возможность говорить, возмутилась Дафи. – Как такое вообще возможно в наше время?! В Федерации ведь нет рабства!

   – В Федерации, может, и нет, – с горечью заметила я, – но тарины не желают искоренять некоторые старые обычаи. Женщина у моих сородичей считается собственностью мужчины. Ее можно продать, подарить, сделать все, что угодно. И закон будет на стороне мужчины, ее покровителя.

   – Это ужасно! – только и смогла выдавить мигарка. – Как там вообще можно жить?

   – Все не так уж плохо, как ты думаешь, – возразила я с грустной улыбкой. – Наши мужчины в большинстве своем не жестоки. Они и правда заботятся о своих женщинах. Думаю, если бы я постоянно не испытывала терпение моего брата Надира, он бы не стал так со мной поступать.

   – Трудно поверить, что ты испытывала его терпение, – заметила Арлас. – Ты кажешься такой правильной, добропорядочной.

   – Я имела в виду, что проявляла непокорность. Не хотела делать то, чего он от меня ожидал, – пояснила я, не зная, как лучше выразить свою мысль.

   – И чего же он от тебя ожидал? – спросила Дафи.

   – Что я выйду замуж за одного из тех влиятельных таринов, которых он приводил в наш дом.

   – Даже если не хотела этого сама?! – ужаснулась мигарка.

   – Среди таринов не принято спрашивать мнения женщин по таким вопросам, – я поморщилась. – Считается, что они недостаточно разумны, чтобы сами принимать решение. И что покровитель лучше знает, как устроить судьбу вверенной его попечению женщины.