— Что ж, почему бы и нет? — ответила хмурая Шейла. — Мы не против, ведь правда, Венди?
Было условлено, что они встретятся в коктейль-баре в отеле «Рэндольф», что находился на той же улице неподалеку от театра.
Для Морса последний акт спектакли тянулся бесконечно, и он покинул театр задолго до его окончания. Имя Венди звучало в его мозгу снова и снова, словно музыка в честь Амариллис[7].
Он вошел в бар, когда там еще практически никого не было, сел и стал ждать. Прошло десять минут, потом пятнадцать... В баре тем временем стал скапливания народ, и Морсу дважды пришлось с некоторым смущением заверять посетителей, что да, оба места за его столиком заняты. Наконец он заметил Шейлу, но она была одна. Она нашла его глазами, пробралась через весь бар к его столику и благосклонно приняла его предложение выпить.
— А что будет пить... м-м-м... Венди?
— Боюсь, что она не сможет прийти. Она просила извиниться. Она сказала, что вдруг вспомнила...
Дальше Морс уже не слушал, вечер теперь казался ему печальным и пустым. Он купил девушке второй стакан, потом третий. Она ушла в половине десятого, чтобы не опоздать на автобус, и Морс с облегчением смотрел ей вслед, когда она нерешительно помахала ему рукой, стоя в дверях бара.
Время от времени принимался сыпать снег. Морс в задумчивости шел по Сент-Джон-Стрит и, наконец, остановился там, где он и должен был остановиться. Справа от двери дома номер 22 он обнаружил четыре пластиковые карточки с именами. Против каждого имени была своя кнопка. Сверху было написано: «Мисс В. Спенсер. Верхний этаж», но окна наверху были темными, и Морсу ничего не оставалось делать, как вернуться в свою холодную однокомнатную квартирку.
Три следующих дня Морс провел, шатаясь вокруг Сент-Джон-Стрит. Он пропускал лекции, почти ничего не ел и мечтал только об одном — еще раз увидеть эту девушку. Может быть, она куда-нибудь уехала? Или заболела? Трагические предчувствия роились и его мозгу, и он попусту терял время и силы, терзаемый пустыми и бесплодными фантазиями. На четвертый день он зашел в «Рэндольф», выпил два двойных скотча и вернулся на Сент-Джон-Стрит. С сильно бьющимся сердцем он нажал на верхний звонок. Когда дверь отворилась, она стояла прямо перед ним и нежно смотрела на него.
— Как долго тебя не было, — сказала она.
— Я, право, не был уверен...
— Но ведь ты знал, где меня найти, я тебе сказала.
— Я...
— Получается, что первый шаг сделал не ты...
— Я...
— Может быть, ты зайдешь?
Прямо тем же вечером Морс неожиданно признался ей в любви, а она в свою очередь поведала ему, как она счастлива, что они встретили друг друга. Потом началась долгая счастливая идиллия. Они объездили все окрестности Оксфордшира, ходили в театры, кино, на концерты и в музеи. Они проводили массу времени в барах и ресторанах и через некоторое время, конечно же, в постели друг с другом. Но это блаженное времяпрепровождение не могло не сказаться на их учебе.
Дело кончилось тем, что в конце летнего Триместра тьютор Морса деликатно намекнул ему, что он едва ли сможет получить высокий балл на предстоящем ему в следующем году экзамене. Единственная надежда была на то, что он вплотную займется Платоном во время наступающих каникул. Венди тоже была вызнана к инспектору, который поставил ее в известность, что если она не продемонстрирует в своих тезисах явного прогресса, то и ее грант и докторская степень окажутся под большим вопросом.