— Никаких микрофонов или двухсторонних зеркал?

Она отрицательно покачала головой:

— Вы говорили что-то о моем отце...

— Вы, должно быть, не помните меня? Она внимательно посмотрела на него. Ему было, скорее всего, за шестьдесят, однако для своих лет он выглядел довольно молодо. В то же время темя у него облысело, зубы были прокуренные, на шее торчал голубой кадык, а подбородок был немного скошен. Зато в твердой еще линии рта проступала одновременно и некоторая чувственность. Нет, она совершенно не помнила его.

— Я заходил однажды к вам домой, через год после окончания войны, впрочем, с тех пор прошло столько лет! Вам было тогда пятнадцать или шестнадцать, не больше, во всяком случае, вы еще учились в школе, потому что ваша мать попросила вас в тот раз пойти делать уроки на кухню. Я знал вашею отца — мы воевали вместе. Собственно говоря, я как раз был с ним, когда он погиб.

Внезапно она напряглась и спросила:

— Чего вы хотите?

— Я хочу попросить вас кое-что сделать, за это вам заплатят, причем заплатят очень хорошо.

— Что же я должна делать?

Но тут он поднял обе руки вверх.

— Нет, не сейчас! Вы живете на Колборн-Роуд, в доме 23. А, верно?

—Да.

— Нам было бы лучше встретиться там, если вы не против.

Он пришел на следующий день под вечер и долго уговаривал ее. Когда она наконец согласилась, сделка была заключена, и ей выплатили часть денег вперед. А сегодня она сыграла ту самую роль, которую он предложил ей, и получила остальное. Теперь у нее была куча денег, заработанных достаточно легко, и все же...

Да, было маленькое «все же», которое беспокоило ее и заставляло мучиться угрызениями совести все время, пока она сидела и пила маленькими глотками китайский чай. Конечно, ей было довольно много известно теперь об этом деле, причем она сама настояла на том, чтобы знать все подробности. Но, вероятно, ей следовало спросить еще о чем-то, выяснить, какие последствия будет иметь драма, разыгранная с ее участием. А что, если все же не надо было... убивать его? Она вдруг почувствовала, что губы у нее пересохли, взяла свою сумочку, расстегнула ее и вынула из нее круглую баночку — второй раз за сегодняшний день.

Пять дней спустя после описываемых событий детектив из управления полиции «Темз-Вэлли» главный инспектор Морс сидел в своем офисе в Кидлингтоне. Душа его была неспокойна, он испытывал некоторую раздвоенность. С одной стороны, он был не вполне доволен своим нынешним состоянием, с другой стороны, он почти впал в депрессию. Дело в том, что как раз сегодня утром он дал себе торжественную клятву начать новую жизнь и провести день совершенно иначе. Его потребление пищи, табака и алкоголя в последнее время отличалось только все большей степенью неумеренности — вот почему в возрасте пятидесяти двух лет он еще раз пришел к заключению, что несколько дней добродетельного, причем полного воздержания не повредят ни его желудку, ни легким, ни печени.