Богини, чтоб вам провалиться!

Мои ноги подкашиваются – то ли от силы моей ярости, то ли из-за истощения после использования магии, теперь снова задремавшей на ночь.

Ленты ухитряются поймать меня, но им тоже сложно. Спотыкаясь, иду вперед и хватаюсь за прутья клетки. Волосы спутались, ленты дрожат, но меня поддерживает ярость из-за предательства Мидаса.

Только я собираюсь найти в себе силы и снова забарабанить в дверь, как вокруг меня что-то меняется. Нарастает нечто тяжелое, темное, более зловещее, чем ночь.

Сначала уловить его трудно, как вдох, как гул. Как касание ресницами прохладной щеки, чирканье спички перед возгоранием.

А потом за моей дверью вдруг раздается вскрик.

Слышу удивленные возгласы, проклятия, крики. Сперва голоса стражников звучат озадаченно и властно, следом же становятся скорее отчаянной мольбой. Раздается легко узнаваемый звук выдергиваемых из ножен мечей, слышатся бегущие шаги, а потом за всем этим следует серия ударов, не предвещающих ничего хорошего.

А дальше… тишина.

Ни одного звука.

Сердце стучит, внутри все обрывается. Страх сжимает меня гнусной хваткой.

Затем дергается дверная ручка. Всего раз. Словно кто-то проверяет, заперта ли она. Секунду спустя вижу, как ручка падает и рассыпается на золотистые песчинки.

Я вся подбираюсь, когда распахивается дверь и на пороге появляется силуэт, похожий на демона, вышедшего из ада.

Тусклый свет не позволяет увидеть, кто это, но я и так это знаю. Думаю, я бы узнала его даже в кромешной тьме.

Потому что чувствую это.

Так же, как и тогда, перед готовящимся наступлением, его сила словно исходит из земли и впитывается мне в ноги. На меня накатывает очередная волна тошноты, и я крепко стискиваю решетку, когда в комнату входит сам король Ревингер.

Воздух в легких растворяется, как эта дверная ручка, а тело замирает от страха. Король входит, почти выражая скуку и даже не щурясь в тусклом свете, словно ему и не нужно привыкать к темноте.

Возможно, причина тому – тьма, которая уже таится в нем.

Пройдя вперед, он методично осматривает комнату. На нем черные кожаные штаны и рубашка с высоким воротником, а на голове гордо сидит колючая корона из ветвей. Они выглядят увядшими, окаменевшими, словно давно умерли, а потом затвердели в литом лоске.

Он останавливается в тени, в паре метров от моей клетки, но я и без того знаю, что его взгляд замирает на мне.

У него темно-зеленые глаза, напоминающие густой мох, который вот-вот станет коричневым. Жизнь на пороге смерти.

Живость, которая вот-вот станет гнилью.

Но я не могу отвести взгляда от меток на его лице. Они поднимаются из-под воротничка, тянутся вдоль шеи, огибают челюсть, как корни, ищущие почву.

Как вены, вырвавшиеся из отравленного сердца.

Я смотрю, как они извиваются и скручиваются, словно в этих неявных метках содержится что-то зловещее.

Он стоит там, а я опасливо поглядываю на дверь, но стражники там не появляются. Вокруг тишина, тяжелая, как смерть.

– Ты убил их? – задыхаясь, спрашиваю я.

Он гордо и равнодушно ведет плечом.

– Они стояли у меня на пути.

От страха сердце ухает в пятки. Он убил их всех за считаные секунды.