Дрожащими руками сжимаю дверную раму, пытаясь удержаться на ногах. Мои уставшие ленты подрагивают, сворачиваются за спиной и ныряют под платье, словно желая укрыться от темной магии.

Горячей волной мной овладевает головокружение, и я прислоняюсь к стене, но не успеваю опустошить желудок, поскольку сила вдруг растворяется, как соль в море.

Тяжело дыша, я поднимаю взгляд, и на моих глазах тянущиеся по лицу Ревингера корни отступают.

Он идет ко мне, больше не прячась в тени.

Вены исчезают, его зеленые глаза закрываются, словно радужка впитывает всю эту черную, гнилостную силу.

Он дрожит всем телом, и я в потрясении округляю глаза, видя, как меняется, заостряется его лицо.

Я застываю на месте, не могу дышать и даже моргнуть, когда кости его тела сужаются, как лезвие клинка. Кончики ушей заостряются, а на точеных скулах появляется чешуя.

– Великие боги… – в моем голосе слышно искреннее изумление, которое сдерживает меня, душит грузом осознания.

Из рук и спины вырастают шипы. Он, этот дикий, коварный фейри, раскрывается, меняется на глазах, пока от его ужасной силы не остается только вязкое давление очень знакомой темной ауры.

– Ты… ты… – язык заплетается, в глазах появляется блеск, когда в самые глубины моей души погружается тяжкое и огромное предательство.

Рип ведет плечами, словно превращение из гнилого короля в жестокого фейри не прошло безболезненно. Хотя могу ручаться, что для него это было не так больно, как для меня.

Черные радужки его глаз, которые будто поглотили силу, – единственный признак затаившейся внутри гноящейся магии.

Этот голос. Глубже, жестче обычного, но со знакомым тембром. Я должна была догадаться. Должна была догадаться, черт возьми!

Он делает еще один шаг вперед, а затем оказывается так близко, что я чувствую обжигающий жар его почерневшей души, ощущаю давление пряного воздуха, исходящего от него.

Он Рип, и он Рот. Он фейри и король.

Клянусь, я снова чувствую, будто в спину мне воткнули нож. Но на сей раз предательство другое и от другого мужчины.

Я и чувствую себя преданной. Он меня обманул. Сбил с толку поцелуем и соврал о том, кем на самом деле является. Может, это несправедливо, учитывая, что и я солгала, но не могу избавиться от ощущения, что он меня одурачил.

– Ты – король Ревингер, – с обидой шепчу я обвинение, потому что это единственная мысль, что звенит в костях и визжит в черепе.

Губы Рипа медленно растягиваются в улыбке, и он говорит порочным, чувственным и подлым тоном под стать блеску в его глазах.

– Да, Золотая пташка. Я – Ревингер. Но ты можешь называть меня Слейдом.