В полдень 22 июня радиостанция «Громобоя» приняла сигнал «Урала» – Небогатов спешил соединиться с крейсерами Брусилова. Выскочивший на отряд через пару часов «Изумруд» доставил новости: как секретные депеши, адресованные лично командующему, которые решено было не вскрывать, тем более расшифровать их было некому, а также ошеломившие всех известия о сражении броненосных эскадр в заливе Петра Великого и бое крейсеров у пролива Лаперуза. На этом фоне даже новости о начале активных боевых действий русской армии в Маньчжурии интереса у военных моряков не вызвали.

По сообщениям японской стороны, красочно перепетым колониальными английскими и китайскими газетёнками, доблестный адмирал Того, выйдя из Гензана с четырьмя броненосцами и «Ниссин» с «Кассугой», тяжело повредил, а возможно и утопил крейсер «Аврора», находившийся в дальнем дозоре.

Последовавший затем бой русских и японских броненосцев закончился тяжёлыми повреждениями «Осляби», «Бородино» и «Суворова», вынужденных покинуть линию. Только береговые батареи и минные банки спасли остатки русского флота от утопления…

У пролива Лаперуза крейсера Камимуры обнаружили и уничтожили броненосец «Николай» и крейсер «Владимир Мономах». Японский флот потерь не имел, а сухопутная армия отбила все атаки русских варваров, нанеся наступающим батальонам Линевича огромный урон.

Информация, пришедшая из Владивостока в шанхайское консульство по линии военно-морской разведки была скудна и хотя противоречила победным реляциям японцев, но как-то не особо убедительно…

Согласно этим данным 17 июня состоялся бой броненосцев в заливе Петра Великого. После часовой артиллерийской дуэли японцы отвернули. Наблюдатели зафиксировали попадания в «Микаса», «Асахи» и «Фудзи». На «Асахи» разгорелся сильный пожар и наблюдался взрыв в кормовой башне главного калибра. О судьбе «Авроры» и бое «Мономаха» и «Николая» с броненосными крейсерами эскадры Камимуры в донесении ничего не сообщалось.

– Что думаете, Владимир Александрович, – вопросил Брусилов командира «России», спешно прибывшего на флагманский крейсер. Тут же находился и Ферзен, так что импровизированный Военный Совет отдельного отряда крейсеров Тихоокеанского флота можно было считать вполне легитимным.

– Я не склонен доверять чрезмерно оптимистичным заявлениям японцев, – Лилье тщательно «взвешивал» каждое слово, – они уже доказали как умеют хранить сведения о своих потерях, вспомните о подрыве на минах двух броненосцев под Порт-Артуром, как упрямо молчали узкоглазые об их гибели. А вот то, что «Ушаков» сумел проскочить Татарским проливом и пройти во Владивосток – это очень интересно. Причём, заметьте, господа – про «Ушакова» японские газетчики ни слова, ни полслова не напечатали!

– У них не слова, а иероглифы, – мрачно заметил Ферзен.

– Да ладно вам, Василий Николаевич, – Брусилов встал и «по небогатовски», прошёлся по салону, – я так понимаю, «Бородино» участвовал в бою, значит, успел Серебренников машины подлатать. Это как раз понятно. Но как умудрился повреждения получить «Ослябя»? Неужели Бухвостов поставил еле ползающий корабль Бэра в линию? Чёрт бы побрал наших умников и флотских и дипломатов, – сиди теперь и гадай, что произошло, как нам поступать в связи с изменившейся обстановкой, да и насколько она изменилась – вопрос вопросов!