Я много лет не видела Сьюзен Салливан, но внешне она ничуть не постарела с нашей последней встречи. Ее неизменно светлые волосы уложены и идеально покрыты лаком, а лицо пугающе гладко. Кажется, богатство пошло ей на пользу.

Я пожимаю руку Сьюзен:

– Спасибо, что пришли, миссис Салливан.

– Мы все так огорчены, Холли. Твой отец был настоящим героем.

Элейн стискивает локоть Сьюзен:

– И сколько же мужества вам потребовалось, чтобы прийти сюда. Ведь совсем недавно Билли… – Ее голос затихает.

Сьюзен выдавливает улыбку:

– Я думаю, важно, чтобы все мы отдали дань уважения человеку, который нашел в себе силы покончить с этим. – Она смотрит на меня. – Твой отец сделал то, на что никогда не пошла бы полиция. А теперь дело разрешилось окончательно и навсегда.

Две женщины уплывают в сторону, и ко мне подходят другие гости с выражением соболезнования. Кое-кого из них я вспоминаю с трудом. Новостные каналы безжалостно сообщали о смерти моего отца, и я подозреваю, что многие пришли сюда из любопытства. Ведь мой отец был героем, он умер, совершив правосудие над человеком, который надругался над его дочерью.

Теперь все знают, что я одна из жертв «Яблони».

Взгляды, обращенные на меня, когда я прохожу между гостями, одновременно сочувственные и немного смущенные. Да и как можно заглянуть в глаза жертве насилия, не представив, что́ совершил над ней насильник? Двадцать лет спустя все забыли об этом деле, и вот, пожалуйста, оно снова на первых страницах. «ОТЕЦ, УБИВШИЙ РАСТЛИТЕЛЯ ДОЧЕРИ, ЗАСТРЕЛЕН ПОЛИЦИЕЙ».

Я высоко держу голову и всем смотрю в глаза, потому что мне не стыдно. Я и вправду не знаю, что такое стыд, но я прекрасно знаю, чего ждут люди от скорбящей дочери, и я пожимаю руки и выслушиваю бесконечные «я вам так сочувствую» и «звоните мне, если будет нужно». Никому из них я не буду звонить, и они это знают, но в подобных обстоятельствах произносятся такие слова, потому что других мы не знаем.

Проходит несколько часов, прежде чем дом пустеет; наконец уходят последние задержавшиеся. К тому времени я уже без сил, и мне хочется одного – тишины и покоя. Я падаю на диван и со стоном говорю Эверетту:

– О господи, мне необходимо выпить.

– Сейчас, – говорит он с улыбкой.

Уходит в кухню и вскоре возвращается с двумя стаканами виски. Один протягивает мне.

– Где ты откопал этот виски? – спрашиваю я его.

– Нашел в самом дальнем углу кухонного шкафа. – Он выключает все лампы, и в теплом сиянии камина я сразу начинаю чувствовать, как спадает мое напряжение. – Твой отец явно знал толк в виски. Потому что это односолодовый, лучшей марки.

– Забавно. Я даже не подозревала, что он любит виски.

Я пригубливаю столь необходимый мне напиток и испуганно вздрагиваю, услышав звук спускаемой воды в туалете.

Эверетт вздыхает:

– Кажется, кто-то из гостей задержался. Как это мы не заметили?

Из туалета появляется Сьюзен Салливан и в мигающем свете камина смущенно оглядывает пустую комнату:

– Боже мой, кажется, я последняя. Может, я помогу тебе убраться, Холли?

– Это очень мило с вашей стороны, но мы справимся.

– Я знаю, какой у тебя был трудный день. Давай я сделаю что-нибудь.