– Значит, вы слышали свидетельские показания. Вы слышали, что говорил Мартин Станек.

– Я все надеялась, что он признается на суде. Скажет, что он с ней сделал.

– Вы верите, что Мартин Станек похитил вашу дочь?

– Все так считали. Полиция, обвинение.

– А другие родители?

– Родители Холли определенно верили.

– Расскажите мне о Холли Девайн. Что вы про нее помните?

Арлин пожала плечами:

– Ничего конкретного. Тихая девочка. Хорошенькая. Почему вы спрашиваете?

– Она вам никогда не казалась странной?

– Я ее мало знала. Она была старше Лиззи на год, училась в другом классе. Так что друзьями они не были. – Она нахмурилась, глядя на Джейн. – Есть какая-то причина, почему вы про нее спрашиваете?

– Украшенную бисером шапочку вашей дочери в школьном автобусе нашла именно Холли Девайн. И она была первой из детей, кто обвинил Станеков в насилии. Она стояла в начале той цепочки событий, которая привела к осуждению Станеков.

– Почему все это всплыло сейчас?

– Потому что мы не уверены, что Холли Девайн говорила правду. Хотя бы крупицу правды.

Это ошеломило Арлин, и она ухватилась за подлокотники кресла, пытаясь понять, что это может означать.

– Вы думаете, что именно Холли имела какое-то отношение к исчезновению моей дочери?

– На такую вероятность намекали.

– Кто?

Мертвая женщина, подумала Джейн. Кассандра Койл, передавшая это послание из могилы в виде фильма ужасов. В «Мистере Обезьяне» убийцей оказался не учитель, которого все подозревали. Как и Мартин Станек, учитель в кино был просто отвлечением, удобным козлом отпущения, который притягивал к себе внимание, пока истинный убийца – тихоня – прятался в тени.

«Это просто Энциклопедия ужасов».

Арлин Дипальма покачала головой:

– Нет, не могу себе представить, чтобы эта девочка преследовала мою дочь. Может быть, это сделал тот мальчик, но Холли – с какой стати?

– Мальчик? – Джейн скосила глаза на Фроста, у которого был не менее удивленный вид. – Какой мальчик?

– Билли Салливан. Лиззи его презирала, хотя они даже в одном классе не учились, – он был на два года старше. Но она достаточно хорошо знала его, а потому держалась от Билли подальше.

Джейн подалась вперед, ее внимание целиком сосредоточилось на Арлин. Тихим голосом она спросила:

– Что Билли сделал с вашей дочерью?

Арлин вздохнула:

– Поначалу это казалось обычными школьными дразнилками и враждой. Детям это свойственно иногда, но моя Лиззи была из тех девочек, которые не желают быть жертвами. Она всегда готова была постоять за себя, и это заставляло Билли пакостить еще сильнее. Я думаю, он не привык к такому сопротивлению, а Лиззи ни на дюйм не отступала. Поэтому он становился все агрессивнее. Толкал ее на переменках. Воровал деньги для ланча. Но вел себя умно: никогда не делал этого, если кто-то мог его увидеть. И поскольку свидетелей не было, то всегда выходило так, что слово Лиззи против слова Билли. Как-то раз я позвонила его матери и пожаловалась, но Сьюзен не поверила. Заявила, что ее Билли – ангел. Он чудесный мальчик, а моя Лиззи – маленькая лгунья. Даже когда Лиззи однажды вернулась домой с разбитой губой, Сьюзен утверждала, что Билли не имеет к этому никакого отношения.