— Гомбаш, пойдемте со мной!

Варшаньи привел Яноша в кабинет директора, почтительно согнувшись, доложил:

— Это Гомбаш!

— А! — огорченно вздохнул, как выпустил воздух, Пелеке. Он как-то скорбно заплывшими глазками посмотрел на Яноша, затем выдвинул ящик письменного стола, вытащил оттуда маленькую, изрядно потрепанную книжечку в синем матерчатом переплете, стал перелистывать ее. Янош, увидев книжку, сразу вспотел от волнения: ведь это его книжка, «Карманное богословие» Гольбаха. Не его собственная — раздобыл недавно у приятеля отца, старика переплетчика Ордаша, в доме которого так много книг! Эту книжку, в которой едко высмеяны священнослужители, Янош читал взахлеб и, не в силах оторваться, притащил в гимназию, чтобы почитать на уроках и кое-кому из приятелей показать — что и успел сделать.

«Что мне теперь будет? — трепетал Янош, стоя перед директором. — От кого Троянский Конь узнал, что у меня есть эта книжка?»

С тревогой Янош смотрел, как директор молча листает книжку. Вот он задержал взгляд на одной из страниц, тихонько улыбнулся, но, спохватившись, сделал строгое лицо, искоса глянув на Варшаньи.

— Смею думать, вы уже убедились, господин директор, сколь богопротивна эта книга, — не вытерпев, заговорил Варшаньи. — Я уже имел честь доложить вам, что гимназист Гомбаш давно замечен мною в недопустимых разговорах и действиях. Он позволил себе насмешливо отзываться о священнослужителях. Курил во время богослужения по случаю начала нового учебного года. За это я сделал ему внушение и доложил о том вам, но вы не сочли тогда нужным строго взыскать за такой проступок, граничащий со святотатством. И вот плоды попустительства…

«Ого! — подумал при этих словах Янош. — Троянский Конь, кажется, делает выговор самому директору…»

А Варшаньи продолжал:

— Я полагаю, надо предупредить Гомбаша, что его поведение ставит под вопрос возможность его пребывания в гимназии. В нем укоренился нездоровый дух ниспровержения устоев — религии, общества…

— Уж так — и общества? — несколько удивленно посмотрел на Варшаньи директор. — Разве Гомбаш непочтительно отзывался о господе боге или его величестве?

— О, нет, нет! — даже как-то испуганно проговорил Варшаньи. — Этого, благодарение господу, пока нет. Но Гомбаш не на пользу общества обратил дарованный ему всевышним литературный талант. Вы же помните…

— А, этот Палоц! — директор усмехнулся. — Но ведь поделом… — И тут же спохватился: — Да, да, конечно…

— Как прикажете поступить, господин директор? — еще почтительнее согнулся Варшаньи. — Гомбаш оказывает явно дурное влияние…

— Хорошо, хорошо! Мы с вами еще обсудим, как быть, — директор досадливо поглядел на Варшаньи и, повернувшись к Яношу, сказал: — Передай отцу, чтобы пришел ко мне завтра. Иди!

Янош повернулся, чтобы уйти, но спохватился:

— А книга?

— Он хочет взять эту мерзость! — побагровел Варшаньи. Его глаза выпучились, а лицо удлинилось более обычного. Он еще больше стал похож на лошадь. — Вы слышите, господин директор! Он хочет взять эту книгу, чтобы снова вводить в грех богохульства своих сверстников!