Когда Янош однажды прочел в газете, что какой-то серб со странной фамилией Принцип стрелял в престолонаследника австрийской короны Франца Фердинанда, это его не очень взволновало. Янош не испытывал особой любви к правящей династии. Как многие венгры, он считал несправедливым, что над их родиной властвует австрийский императорский дом. Возможно, что событие, произошедшее двадцать восьмого июня в доселе неведомом сербском городе, заняло бы его более, если бы день, когда он узнал о покушении, не был знаменателен для его собственной жизни. В этот день, впервые впялившись в накрахмаленную манишку и надев позаимствованный через третьи руки сюртук, чтобы все было как полагается по форме, придя утром на службу к своему патрону, господину Матьяшу Лошонци, торжественно и решительно заявил ему, что просит руки его дочери Эржики. Господин адвокат не был потрясен, услышав эту просьбу, — Эржика, как было условлено между нею и Яношем, заранее подготовила отца. Да тот и сам давно догадывался, к чему идет дело. Он ценил своего помощника за способности и старательность и доброжелательно выслушал его взволнованную речь. А выслушав, сказал со свойственной ему многоречивостью: «Ну что ж. Вы многого сможете достичь, если будете направлять ваш талант на разумные цели и перестанете заниматься тем, что только вредит вам — я имею в виду ваше странное пристрастие к писанию в газеты. Я понимаю, вы стремитесь приобрести реноме вашварадского правдолюбца. Но это очень серьезно помешает вам приобрести солидное положение. Вы можете мне обещать, Янош, что, вступая на путь семейной жизни и беря ответственность за мою дочь, вы оставите наконец ваши журналистские упражнения?»
В ответ на эти слова Янош молча, как бы в знак согласия, склонил голову. В душе он никак не мог согласиться с требованием, предъявляемым ему. Но Эржика… Быть вместе с нею всегда, всюду, всю жизнь… Ради этого в тот миг он способен был, казалось, отречься от всего остального. «Мы должны жить только друг для друга и ни для чего больше!» — уже не раз говорила ему Эржика.
Согласие на брак было получено, хотя госпожа Лошонци и не очень рада была такому жениху: она считала, что положение ее мужа и достоинства дочери могут обеспечить ей лучшую партию.
Была назначена свадьба — как только в обширном доме адвоката отделают комнаты для молодых. Яношу не хотелось покидать родной дом, идти в приемные зятья, тем более что и родители его были против этого. «Мы не менее уважаемые в городе люди, чем твой адвокат! — твердил отец. — Я состою на государственной службе!» Отец Яноша с гордостью носил форму чиновника, хотя, надо сказать, чин его был невелик: он ведал на городской почте доставкой корреспонденции.
Полные трепетных ожиданий Янош и Эржика считали недели и дни, остающиеся до свадьбы. Только этими ожиданиями и жили они. Больше ничто в мире для них как бы не существовало. Конечно, Янош, как всегда, просматривал газеты. Но мало вдумывался в прочитанное. Идет дипломатическая шумиха вокруг убийства эрцгерцога, газеты полны угроз по адресу Сербии, правительство предъявило ей ультиматум, австрийские войска начали военные действия. Но это, как видно, маленькая война, вроде той, что была года три назад на Балканах. Наверное, скоро кончится…