«Хорошо хоть так, — снова подумал доктор, исподволь рассматривая мужа пациентки. — Этот один раз двинет и сразу на лифте к святому Петру отправит».

— Сколько вы ее тут продержите? — пробурчал Кирсанов, заходя в отделение.

— Не меньше двух недель в лучшем случае. У вашей жены маленькая внутричерепная гематома. Будем молиться, чтобы рассосалась. Нет, придется ликвор откачивать…

— Угу, — кивнул Кирсанов и, быстро набрав знакомый номер, велел: — Так, Алена, с сегодняшнего дня и до полного выздоровления Санечки моей пусть твои курицы читают молитвы за здравие. Ну не знаю, сама реши, — проворчал он сварливо. — Сорокоусты или молебны всякие… Я в этих тонкостях ничего не понимаю. Но на храм и монастырь пожертвую, — коротко бросил он и не прощаясь закончил беседу. — Насчет молитв я договорился, — обратился он к изумленному доктору. — Но и от медицины требуется полная отдача. Какие лекарства нужны, скажите. Я все достану, — предупредил он и добавил строго: — Позже еще раз академику Виленскому позвоню.

— Это мой учитель, — кивнул Петр Владимирович, прекрасно понимая, что буквально через полчаса на уши встанут все нейрохирурги Москвы и чиновники Минздрава. «Начнется свистопляска, — устало подумал он, точно зная, что ему позвонят абсолютно все. — Будто это поможет лечению?»

— Иван Дмитриевич сейчас на конференции в Цюрихе, — безучастно сообщил он, хотя в душе все клокотало. — Он не всегда берет трубку.

— Увидит мой номер, ответит, — криво усмехнулся генерал, давая понять, что с Виленским знаком лично. — Вы мне лучше расскажите, что еще можно предпринять, Петр Владимирович? — рыкнул он, покосившись на докторский бэйджик, пришпиленный к карману. — Александру Андреевну нужно обстоятельно вылечить и в короткие сроки поднять на ноги, — скомандовал он, и несчастному доктору вдруг захотелось вытянуться во фрунт и гаркнуть изо всей мочи: «Слушаюсь, товарищ командир!».



«Интересно, а с женой он тоже так обращается?» — мысленно озадачился доктор, открывая дверь в маленькую одноместную палату в конце коридора. И тут же изумился перемене. Строгий начальник в одну секунду пропал, превратившись во влюбленного и потерянного мальчишку.

— Как же так, Санечка? — пробасил недоуменно генерал, наклоняясь над женой и слегка касаясь губами ее лба. — Почему вчера ничего не сказала?

— Так особо не болело, Сережа-а, — слабо улыбнулась Александра, гладя по руке мужа. — Как хорошо, что ты смог ко мне вырваться, — прошептала она, и доктор, зашедший следом, заметил, как загорелись глаза безучастной до этого пациентки.

— Да я сразу примчался, родненькая, — пробурчал он, усаживаясь на стоявший рядом стул. Взял в свои лапищи хрупкую ладошку. — Санечка, — пророкотал он, целуя руку жены. — Мы тебя на ноги быстро поставим, не беспокойся. Ишь, болеть удумала…

Александра легко похлопала слабой рукой по костяшкам Кирсановских пальцев и тихо пробормотала:

— Сережа-а.

Она перевела взгляд на доктора, а тот, посчитав эту сцену интимной, ретировался в ординаторскую.

— Я сказала, что упала сама, — заговорщицки прошептала она. — Иначе тебя еще в побоях обвинят.