— Таисия Константиновна, я бы попросил вас выбирать выражения, — осторожно, делая над собой усилие, чтобы не сорваться на крик, произнес Аркадий Эдуардович. — Прекратите нас оскорблять, иначе…

— Что иначе, и в отношении меня заведете разбирательство?! — тут же прицепилась к его словам, девушка. — О, поверьте, после всего того, что я здесь услышала, не удивлюсь, если стану следующим обвиняемым в нарушении устава и субординации старших по званию, оскорблении и что вы там еще придумаете…

— Не преувеличивайте, никто не собирается выдвигать в отношении вас никаких обвинений, — замахал руками Гуль, не на шутку испугавшись мстительного взгляда, подошедшей к нему вплотную великой княжны. — Просто помните, что вы прежде всего офицер флота, а перед вами находятся старшие чины.

— Что это вы сразу пошли на попятную, господин контр-адмирал? — усмехнулась Таисия. — Может всего лишь потому, что перед вами стоит дочь императора? Где же ваша хваленая принципиальность, которой вы гордитесь и выпячиваете перед нами вот уже два часа?! Нет уж, Аркадий Эдуардович, давайте правильными будем до конца… Я нарушила пункты Устава флотской службы, я оскорбила старших по званию? Тогда я должна быть наказана… Господин военный прокурор, вы что молчите?

Веригин опустил глаза в планшет, будто не замечая слов обращенных к нему.

— Вот именно, — кивнула девушка, вся раскрасневшаяся от праведного гнева, — когда перед вами высокая особа, связавшись с которой может пострадать ваша карьера, вы ведете себя сдержанно, но если перед вами простой флотский офицер, как Васильков, его можно унижать, обвинять во всех смертных грехах и наказывать, как душе будет угодно!

— Да я вообще не считаю, что в ваших словах были какие-либо оскорбления в мой адрес, — засмеялся Гуль, неумело пытаясь перевести все сказанное в шутку. — Какие могут быть разбирательства и дисциплинарные взыскания…

— О, не было оскорблений, так получайте, господин подлец! — великая княжна все больше и больше входила в раж.

У Аркадия Эдуардовича, вскочившего из-за стола, глаза полезли на лоб от неслыханной наглости. Он стал вертеть головой по сторонам, ища поддержки сидящих рядом. Остальные трое оживились, услышав подобное, и все как один стали упрекать капитана-командора в том, что она не имеет права подобным образом себя вести.

— И вот итог, как четыре наседки пожурили меня, и этим все закончилось, — усмехнулась Таисия, когда ропот возмущения стих. — Я говорю, о нашем с вами лицемерии… Я не желала унижать вас, контр-адмирал, тем более при людях, только лишь хотела, чтобы все мы были честны со своей совестью. А если мы будем честны и совестливы, то и обвинения в адрес Василькова не будут иметь никакой силы…

— Контр-адмирал Васильков всеми собравшимися, ну кроме вас, конечно, признан виновным, — уже в который раз повторил Веригин, с безразличным лицом усталого клерка. — Причем по всем пяти пунктам…

— Повторите мне их один за другим, господин прокурор, — кивнула княжна, готовая продолжать бой.

Таисия понимала, что только от нее сейчас зависит будущее ее друга, и была готова сражаться за него хоть несколько суток без остановок, пока не рухнет от усталости. Но она бы не рухнула, скорее выносить из зала пришлось бы этих четверых.