— Ой, как же я без компьютера?

— Да вы не волнуйтесь, я быстро. И расписку оставлю. У вас там никаких секретов нет?

— Каких секретов?

— Ну мало ли… — смутился Денис. — Личное что-нибудь… Просто мне дома работать удобнее, да и детали кое-какие нужны будут. Постараюсь за сутки управиться, заодно и хороший антивирусник установлю. А завтра вечером привезу, если не возражаете. Заодно и картины ваши сфотографирую, для аукциона. Здесь ведь штатив нужен, чтобы качественно вышло.

На этот раз Иван Николаевич Кленов исполнил Бетховена. «Судьба стучится в дверь». Потом еще раз взглянул на фотографию мужчины в джинсовом костюме и поднял глаза на Ирину:

— Точно он? Не ошибаешься? Они все на одно лицо. Лично я до сих пор дагестанца от ингуша отличить не могу.

— Нет, не ошиблась. В лагере я его дважды видела. Зовут — Руслан.

— А может, он и не брат Асият? Они там все — братья лесные…

— Не знаю… Может.

— Все сходится. В паре работают, — заявил разведчик Быков. — Тот еще в подъезд войти не успел, как этот уже на лавочке пост занял. Потом очкарик задернул штору, мигнул светом, и…

— Он картины хотел посмотреть! — перебила Ирина. — При искусственном освещении.

— Зачем? — возразил живописец Репин. — Я же их специально у окна развешивал, чтобы дневной свет…

— Да подождите вы с вашими шедеврами, дайте по делу договорить! — перебил деловой Леха. — Он что, шкаф должен был в окно выкидывать, чтобы сообщнику сигнал подать? Увидев на подоконнике шестнадцать утюгов, Штирлиц понял, что явка провалена… Естественно, нашел повод. А Руслан, увидев сигнал, моментально свалил. Пикассо следом пошел, но упустил. Потому что лох.

— Сам ты лох… Я, между прочим, не топтун, а взрывотехник, — возразил оскорбленный художник. — Да здесь и профессиональный топтун в одиночку ничего бы не сделал. Пока я с чердака спускался, его уже и след простыл.

— Да и черт с ним, — махнул рукой Кленов. — Главное, что вы его засекли. Личность установлена, так что — молодцы! Теперь реальная цепочка прослеживается… Значит, и Асият, скорее всего, здесь, в Юрьевске.

Командир отстучал мотив арии восточного гостя, затем снова обратил отеческий взор на Ирину:

— О чем он с тобой говорил?

— Так… Про картины, про кактусы…

— Какие кактусы? — не понял Репин.

— Двадцатиметровые. Вместо автографа своего лучше бы подписывал на картинах, что там нарисовано. На ходу пришлось выдумывать!

— Не переживай, Ир! — хохотнул Быков. — Наш Пикассо даже закат над морем так нарисует, что и за кактус сойдет, и за мадонну с младенцем. В зависимости от степени косоглазия.

Кленов поморщился и прервал сей диспут об искусстве:

— А про работу он не допытывался? Где, что… Может, намеки были какие?

— Да ни на что он не намекал, — сердито буркнула Ирина. — Только компьютером и занимался.

— Из него компьютерщик, как из Соломы балерина, — поморщился Репин. — Я же говорил: понимал бы, так за пять минут все бы исправил.

— Ну знаешь, — вспыхнула Ирина, — твои картины тоже не шедевр. Цвет еще туда-сюда, а композиция — ни к черту.

— Не путай творчество с ремеслом!

— Брек! — рявкнул Кленов и нехорошо посмотрел на Репина: — А ну-ка… У тебя на этом компьютере видеозаписи или фотографии какие-нибудь хранятся? Особенно личные, с пикников ваших?