Пока Элизабет обдумывала мои слова, я продолжала: «Наши раны – это возможность для просветления. Раны превращают нас в вечных жертв – и другого выхода нет. Я всегда думаю о тех из нас, кто родился в сложной ситуации. Для меня эти люди подобны воинам-самураям. Они глубоко преданы идее духовного развития, но развитие это невозможно без ран столь же жестоких, как те, о которых мы только что говорили. Тяжелые раны призывают нас становиться лучше и часто служат катализатором процесса открытия того, что мы можем предложить другим людям. Таким образом, раны прошлого превращаются в то, что можно было бы назвать Священными ранами. То, от чего ты страдаешь больше всего, дает возможность для максимального развития».

Мои слова изумили Элизабет. Она всегда считала, что ее задача – избавиться от тяжелой травмы детства – навсегда забыть о ней и о том влиянии, какое она оказала на ее жизнь. Впервые поняв, что эта рана сделала ее такой, какова она есть, Элизабет робко улыбнулась.

Ей удалось стать борцом, целиком сосредоточенным на духовном развитии. Жизнь Элизабет постоянно определялась желанием щедро дарить себя окружающим. Ее откровенность и щедрость в тот день перевели нашу группу на более высокий уровень.

Мы привыкли ненавидеть собственную уязвленность, но при этом очень часто строим собственную идентичность именно на ней. В книге «Почему люди не исцеляются и как могут исцелиться» Кэролайн Мисс пишет: «Умение делиться ранами должно стать новым языком близости, верным путем к обретению доверия и понимания». Мы нередко строим дружбу на наших ранах: нам приятна возможность жаловаться друг другу на собственные несчастья и горькую жизнь. Что же происходит, когда один из партнеров неожиданно решает отказаться от позиции жертвы? Обычно подобная дружба не выдерживает «предательства», поскольку между партнерами существовало молчаливое соглашение о подкреплении негативных чувств друг друга.

Многие из нас выбирают партнеров по их способности понять наши раны и готовности «танцевать» вокруг них, не ожидая от нас многого. Какое-то время подобный подход кажется эффективным. Но что происходит, когда «уязвленный» партнер решает измениться? Отношения, основанные на культивировании собственных ран, не имеют будущего. В них невозможно проявить свои лучшие стороны, поскольку они строятся на молчаливом соглашении: если один из партнеров «уязвлен», то другой готов поддержать его самооценку либо 1) заботой о нем, либо 2) демонстрацией собственного превосходства.

Многим трудно строить любовные отношения, потому что они очень многое вложили в превращение собственных трагедий в нечто прекрасное. Такие люди обычно продолжают искать романтических партнеров, которые сами уязвлены и культивируют свои несчастья. Однако подобные партнеры не могут стать подходящими спутниками жизни друг для друга.

Нам нужно спросить себя, можем ли мы отпустить свою боль. Что заставляет нас крепко держаться за свою тоску? Иногда женщины сознательно выбирают роль жертвы, поскольку им близок образ «дамы в трудной ситуации». Но пока мы храним боль прошлого, она продолжает жить – и продолжает мучить нас. При этом мы ведем себя так, словно прошлое сильнее и важнее настоящего. На самом деле то, что с нами происходит, далеко не столь важно, как мы считаем. Те, кто причинил нам боль в прошлом, не имеют ни силы, ни права определять, сможем ли мы жить жизнью, наполненной любовью. Только мы сами обладаем этим правом.