Возможно, притаившаяся на зиму жизнь и замороженный цвет излучают покой, однако ей на ум приходило лишь одно слово — одиночество.

Мак поднялась и побрела назад, к дому. Пожалуй, лучше все-таки поработать. Если она и наделает ошибок, то их всегда можно исправить… сколько бы на это ни понадобилось времени… и в конце концов все как-нибудь образуется.

И надо включить музыку… громко… чтобы заглушить собственные мысли.

Еще открывая дверь, она услышала рыдания и захлебывающийся голос матери.

— Я не понимаю, как ты можешь быть такой холодной, такой бесчувственной. Мне необходима твоя помощь. Всего несколько дней, Макензи. Всего…

Слава богу, истекло время, и автоответчик отключился.

Мак закрыла дверь, сняла пальто. Работать? Кого она пытается обмануть?

Она свернулась калачиком на диване, натянула на себя плед. Надо поспать, и все пройдет. Проспать свое несчастье.

Когда телефон снова зазвонил, она съежилась, приготовившись к новому удару.

— О, боже, миленький боже. Пусть она оставит меня в покое. Пожалуйста, пусть она оставит меня в покое. Боженька, дай мне хоть капельку покоя.

— Эй, привет. Это Картер. Наверное, ты работаешь или убегаешь куда-нибудь. Или, ха-ха, не хочешь разговаривать.

— Я не могу, — прошептала она из своего убежища. — Не могу. Говори ты. Просто поговори со мной.

Мак закрыла глаза и поплыла по волнам его убаюкивающего голоса.

Картер повесил трубку домашнего телефона. Оранжевый о трех лапах кот, прозванный Триадом, запрыгнул к нему на колени. Картер рассеянно почесал кота за ушами, сожалея, что не удалось поговорить с Мак. Хотя бы минутку. Если бы он с ней поговорил, то не рассиживался бы сейчас, думая о ней, а занимался бы своими обычными воскресными делами.

Нужно разобраться со стиркой, просмотреть планы завтрашних уроков. Проверить тесты и наброски сочинений по курсу литературного творчества. Написать рецензии. И он не закончил свою монографию «Шекспировские женщины: двойственность». И не уделил должного внимания рассказу, который сейчас сочиняет.

И вечером родители ждут его на воскресный ужин.

А он тоскует по ней… и понимает, что никакой разговор ничего бы не изменил.

— Сначала стирка, — вставая, сообщил он коту и переложил его на освободившееся место.

Картер втиснулся в закуток-прачечную за кухней, сунул в стиральную машину первую охапку белья. И начал заваривать себе чай… нахмурился.

— Я имею право на кофе. Нет закона, который запрещает выпить чертову чашку кофе во второй половине дня.

Он сварил себе кофе с таким вызовом, что почувствовал себя идиотом, хотя никто его не видел. Пока стиралась одежда, он поднялся наверх, в меньшую из двух спален своего таунхауса, приспособленную под кабинет.

Проверяя письменные работы, он вздохнул над тройкой с минусом, которую пришлось поставить самому талантливому — и самому ленивому ученику. Назревает серьезная беседа. И нет смысла откладывать неизбежное, решил он и написал под оценкой: Зайди после уроков.

Когда запиликал таймер, Картер спустился вниз, переложил мокрые тряпки в сушку, загрузил в стиральную машину вторую порцию.