— Алло, добрый день. Это Патрик Хедстрём из полиции Танумсхеде. Я хотел бы узнать, будете ли вы дома в ближайшее время. У меня есть несколько вопросов. Будете? Очень хорошо. Тогда я подъеду к вам через двадцать минут. А где именно вы живете? Прямо возле въезда во Фьельбаку, направо сразу после крутого холма и там — третий дом слева, красный дом с белыми углами. О'кей. Думаю, я сумею найти. Если заблужусь, тогда позвоню. Хорошо, скоро увидимся.

Не прошло и двадцати минут, как Патрик стоял перед нужной дверью. Он без проблем нашел маленький дом, где, как он предполагал, Эйлерт прожил много лет со своей семьей. Когда он постучал, почти сразу же ему открыла остроносая женщина с неприятным желчным лицом. С неимоверной радостью она представилась как Свеа Берг, жена Эйлерта, и проводила его в маленькую гостиную. Патрик понял, что его звонок вызвал лихорадочную активность. На столе сиял фарфор, и выпечка семи сортов аппетитно красовалась в трехуровневой менажнице. «Да, на моей работе не похудеешь», — вздохнул Патрик.

Так же инстинктивно, как ему не понравилась Свеа Берг, ему сразу же понравился ее муж. Эйлерт встретил его бодрым взглядом небесно-голубых глаз и крепким рукопожатием. Патрик почувствовал на ладони Эйлерта окаменевшие мозоли и понял, что тот тяжело работал всю жизнь.

Покрывало на диване немного сморщилось, когда Эйлерт сел, и тут же, с недовольно нахмуренным лбом, Свеа ринулась разглаживать складку, бросив укоризненный взгляд на мужа. Весь дом сиял чистотой, нигде ни пылинки. Трудно даже поверить, что здесь кто-то живет. Патрику стало жаль Эйлерта, который в своем доме казался случайным гостем.

Свеа производила почти комический эффект, потому что, когда она смотрела на Патрика, у нее на лице появилась льстивая улыбка, но стоило ей повернуться к мужу, как улыбка в долю секунды сменялась раздраженной гримасой. Патрик задал вопрос, что же такого Эйлерт сделал, чтобы вызывать такое раздражение, но заподозрил, что для этого было вполне достаточно его присутствия.

— Так, констебль сядет здесь и выпьет кофе с булочками.

Патрик послушно сел на стул, повернутый к окну, а Эйлерт предпринял попытку сесть на стул напротив.

— Не туда, Эйлерт. Как ты не понимаешь, садись сюда. — И она повелительно указала ему на стул сбоку.

Патрик разглядывал гостиную, пока Свеа металась вокруг, накрывая на стол и одновременно разглаживая отсутствующие складки на скатерти и шторах. Дом выглядел так, будто ему хотели придать видимость благосостояния, которого на самом деле не было. Комнату заполняли плохие копии: начиная со штор, которые пытались быть похожими на шелковые, с массой воланов и розеточек в неимоверных количествах, до мельхиоровых приборов под серебро и финтифлюшек из цыганского золота. Эйлерт выглядел совершенно чужеродно среди этих неудачных декораций. К огорчению Патрика, он никак не мог подобраться к делу, ради которого пришел. Свеа безостановочно болтала, шумно хлебая кофе.

— Этот сервиз, констебль понимает, мне прислала из Америки сестра. Она очень удачно вышла замуж за богатого человека и всегда посылает мне такие замечательные подарки. Это очень дорогой сервиз. — И Свеа со значением подняла обильно разукрашенную кофейную чашку.