— Так, здесь все документы на контейнер и опись на вложение. Можно его получать.

— А нельзя ли контейнер сюда привезти? Ну, чтобы нам всей студией в аэропорт не ехать?

— Можно, я распоряжусь. Контейнер ждите завтра после обеда. Но досмотр будет на общих основаниях.

— Как скажете…

— Последний вопрос — тут Веверс делает паузу, и в кои-то веки на его лице появляется человеческое выражение — Что у тебя с моей дочерью?

Тушите свет. И что мне врать отцу обесчещенной дочери? То есть, в буквальном смысле обесчещенной — Альдона была девственницей, и после встречи со мной перестала ею быть. Замуж я ее не зову, перспективы породниться с Веверсами меня просто пугают. О! Надо устроить общую встречу. Мама Веры, отец Альдоны… Вот такая шутка юмора.

— А какие отношения у вас с моей мамой?

Надо было видеть лицо Веверса. Имант Янович хоть и сохранил самообладание, но глаза отвел.

— Витя, ты что еврей отвечать вопросом на вопрос?

Сидим, молчим. Генерал берет графин и наливает себе в стакан воду. Мхатовская пауза…

— Ладно — Веверс смотрит на часы — Откровенного разговора у нас с тобой не получается. Мне пора на службу. Думаю, теперь мы будем встречаться чаще. Так что этот разговор придется все-таки закончить.

Генерал уходит, а я сижу грущу. И что теперь делать?

Утро вторника начинается со звонка в дверь. Позевывая, я отправляюсь в прихожую. Кому мы понадобились в такую рань? На часах всего шесть тридцать. Открываю дверь и застываю в шоке. Передо мной стоит босой, голый старик. Ну как голый… в черных сатиновых труселях до колен. На голове копна белоснежных волос, седая борода опускается до живота.

— Здрави будьте люди! — басит старик

— И вам не хворать — отвечаю я

— Иванов моя фамилия. Порфилий! — персонаж назидательно поднимает палец вверх

— Очень приятно. Чем обязаны?

На наш разговор из своей комнаты выглядывает полураздетая мама, ойкает и скрывается обратно.

— Потребую Виктора Селезнева. Песенника

— Это я. Как вы узнали мой адрес и попали в подъезд?

— Это не сложно. Я божий человек, несу людям учение о здоровье и бессмертии. Меня везде пускают.

Тут наконец, мой мозг просыпается и я вспоминаю Порфилия. Победитель природы, учитель народа, бог Земли. Поразил доверчивых советских людей хождением голышом зимой и летом, обливанием холодной водой. А также заумной философией — сплавом индийской йоги, христианства и языческого культа. Лежал несколько раз в психиатрических больницах, во время войны пытался мирить Сталина с Гитлером. Тот еще персонаж…

— Целитель я — продолжает презентовать себя Порфилий — Если какие болячки есть, говори, вылечу.

— Я видела, как вчера он беседует с милиционером на входе — из своей комнаты появляется одетая мама, складывает руки на груди

— Ученик мой, Васька сын Петра Кузькина — кивает старик — Дал мне твой, Витя адрес. Чтобы я тебе принес свой гимн. И ты его спел на весь мир.

Порфилий начинает громко петь:

На словах «введет» хлопает дверь — из соседней квартиры появляется капитан. Дмитрий Михайлович одет в треники и полосатую тельняшку, но выглядит тоже как только что проснувшийся.