— Ну, хорошо… — тетка брезгливо отодвигает в сторону ворох тряпок, чьи этикетки сплошь исчирканы фломастерами. Похоже, о тотальных распродажах на Западе она знает не понаслышке.

Дальше все происходит более или менее прилично, пока личные покупки сотрудников не заканчиваются. Пристальный интерес капитана вызывают только разные музыкальные приблуды, купленные музыкантами. Слышу, как музыканты терпеливо объясняют таможеннику техническое назначение каждой вещи: специальные шнуры, радио микрофоны, приставки-преобразователи звука к гитарам, какие-то «квакушки», и еще масса всякой технической хрени, о которой они говорят с придыханием. Так вот на что у наших парней ушла вся горовская премия…! Маньяки музыкальные…

А потом настает момент, когда на столе остаются только покупки, предназначенные для подарков ВИП персонам и купленные для «общественного» пользования. И вот тогда настает разгул таможенной бюрократии, и всех ее запретительных инструкций. Глаза «обмороженной щуки» блеснули злорадным торжеством, и она весомо произнесла любимое слово всех советских бюрократов, для убедительности припечатывая стол рукой

— Запрещено!

Девчонки возмущено гудят, бедный Клаймич пытается объяснить таможенникам, что рулоны тканей и швейная фурнитура пойдут на изготовление сценических костюмов для группы.

— Запрещено. Вы обязаны были провести покупку тканей через Министерство, которому непосредственно подчиняетесь. Если каждый начнет таскать на себе через границу рулоны тканей, прикрываясь своей работой, то в стране наступит бардак и разгул спекуляции! По установленным правилам отрез ткани не может превышать десять метров.

— Но костюмов для солистов требуется много, а еще есть танцевальная часть группы! — Львова вспыхивает от негодования, принимая обвинения в спекуляции на свой счет.

— Объясняйте эти подробности в своем Министерстве. Мы действуем согласно своим служебным инструкциям.

— Значит нужно менять ваши устаревшие инструкции!

— Вас забыли спросить, гражданка Львова!

Вот полностью согласен с нашим модельером, но сейчас, после ее слов конфликт начинает разгораться по нарастающей. И я зол, как сто китайцев! Мало того, что ткани жалко, так еще и вся дорогая кожгалантерея, закупленная Львовой, тоже попала под раздачу. Завтра уже день рождения Брежневой, а ее подарок лежит сейчас в конфискованной куче вещей. Клаймич пытается погасить конфликт, предлагает провести из МВД письмо, разрешающее нам покупку тканей для нужд студии.

— Раньше нужно было озаботиться таким письмом. Мы же не будем сидеть и ждать, когда вы нам его привезете. И вообще, наш рабочий день закончен. Мы забираем эти вещи на таможенный склад, и дальше будем решать их дальнейшую судьбу.

— А…какая их ждет судьба?

— По действующему закону их передадут оценочной комиссии с участием товароведов, а потом они будут проданы через магазины Госфонда.

Угу… охотно верю. Что-то я сильно сомневаюсь, что дело вообще дойдет до Госфонда. Ткани еще могут, а вот фирменная кожгалантерея известных брендов — это вряд ли. «Затеряется» в пути, как пить дать! Или найдут в ней потом что-нибудь такое «веселенькое», за что нас всех затаскают по допросам. Нет уж, из стен студии эти вещи выпускать никак нельзя. Хотя бы из соображений безопасности. И пора уже заканчивать этот цирк!