На его гневный выпад не обратили внимания. Но попросили вспомнить точнее все подробности туалета покойной. Напомнили, что у нее было еще и теплое пальто, с меховым воротником. Он уверен, что Нина не была именно в нем?

Вдовец раздраженно согласился, что такая вещь действительно имелась в гардеробе его жены. Но та не очень любила это пальто и надевала его редко. Потому что оно было каким-то странным – для холодов слишком легким, для теплой погоды – тяжелым. В тот вечер она точно была в шубе.

– Но у нас тут есть показания, что в ту ночь ваша жена была одета в черное пальто с белым воротником, – монотонно заговорил следователь, который вел дело Седенко. – Могу процитировать…

Николай отверг это предложение. Он раздраженно заявил, что ему могут цитировать и приписывать все что угодно. Мало баллончика, теперь взялись за пальто с шубами? В конце концов, что тут – следственное управление или универсальный магазин? Он отвечает за свои слова, всегда отвечал. Разве он не помогает следствию всеми силами, разве не отдал им машину, разве отказался привезти деньги?

Его попросили успокоиться. А через несколько минут подписали пропуск. Николай ушел еще более неуверенным в благополучном исходе дела, чем прежде. Он позвонил адвокату и узнал, что только что совершил еще одну серьезную ошибку. Нельзя было ходить на такую важную встречу в одиночку.

– Да чтоб вы все провалились! – рявкнул озадаченный Николай. – Иногда я думаю, что в самом деле лучше кого-то убить! Таких-то оправдывают в два счета! Надоело, к чертовой матери!

Он решил не возвращаться на работу, а прямо ехать домой, к дочке. Та очень тревожилась, когда отца не было дома, и затихала только, забравшись к нему на колени.

Поужинав, отец обнял Диану и грубовато погладил ее шелковистые темные волосы:

– Как дела?

– Ничего, – глухо ответила девочка.

– Скучала по мне?

Молчание. Николай покачивал ребенка на коленях, совершенно забыв о том, что Диана уже не маленькая и укачивать ее поздновато. Но та блаженно молчала – ей это явно нравилось. Наконец отец коротко поцеловал ее в макушку и спросил, помнит ли она, как была одета мама в тот вечер, когда они все вместе ехали в аэропорт.

– На ней была шуба, – моментально ответила Диана.

– Ну вот, ты тоже видела! А можешь мне это доказать?

Девочка, мгновенно включившись в игру, ответила, что может. И вот почему – в кармане шубы, только что извлеченной из пакета, где она была упакована на теплый сезон, мама отыскала прошлогоднюю жвачку. Диана выпросила ее и сжевала. И отлично помнит, что жвачка была затвердевшая, сухая, совсем невкусная. Девочка грустно жевала ее до самого аэропорта, а после, когда вышли провожать папу, выплюнула. Тайком от всех, потому что мама запрещала плеваться на улице.

На нескольких новых купюрах из тех, что были найдены в шкафу Николаем, были обнаружены отчетливые отпечатки пальцев, и Семен Федорович прекратил упираться. Неожиданно охотно переменив тактику, он бросил изображать обманутого коллекционера, схваченного за руку в чистейшем деле. Букинист пожелал сделать заявление.