Лицо Бориса исказила ярость. Он стал похож на бешеного волка. Губы кривились, шепча что-то грязное.
Мария резко встала из-за стола, пошла прочь.
Борис прорычал разъяренно:
– Ты кого привел, сявка?
– Ты же сам сказал, кликни дамочку… – испуганно пролепетал Алан, оглянувшись на коллег.
– Помолчи, Борис! – вступился Николай, которого Гуров опрокинул в бассейн. – Мария – заслуженная артистка России, чтобы ты знал, а ты не на зоне и не забывайся. Мы на работе, тебе не за базар платят.
Растянувшись на лежаке, Гуров загорал, даже задремать пытался, но неотвязные мысли о проклятых наркотиках, точней о преступниках, что залезли и в этот благоустроенный красивый мир, грызли, терзали безжалостно. Выбрал местом передачи груза фешенебельный отель отнюдь не дурак. Нет, не дурак! Да и в принципе наркобизнесом занимаются циничные, но далеко не наивные идиоты. Гуров не был сентиментален. Работа в угро обстругала его, закалила, не ожесточив однако. И особенно не любил он, когда людей, превратив предварительно в полуживотных, заставляли умирать от ломок и корчиться в неимоверных муках. Наркодельцы вызывали у него брезгливость.
Главное, почему Гуров беспокойно ворочался под солнцем, заключалось в том, что он хотел помочь Юрию Еланчуку. Но слишком много было здесь неизвестных. Свой расклад он считал правильным. По крайней мере вполне возможным. Товар приходит не с туристами. Доставить наркотик в Турцию можно различными способами. Возможно, и даже почти наверняка передаточным звеном является служащий отеля… Отбросить женщин… Женщине здесь сложно: многомиллионное дело ей никогда не доверят. Мальчишки тоже не годятся. Значит, солидный мужчина. Но не начальник – руководитель. Он слишком заинтересован в работе. Можно, конечно, вербовать на компроматериале, но это хлопотно и опасно. Шофер или охранник из местных – такое, пожалуй, возможно…
Хаотичную скачку мыслей прервала подошедшая вдруг Мария.
– Извини, я, кажется, напортачила.
– Главное, не грызи себя, такое случается с каждым. Рассказывай. Не торопись, подробно, лучше одно и то же сказать дважды, чем что-нибудь пропустить.
Ялчин, двадцатилетний малый, работал на территории парка простым уборщиком. Работа легкая, но не мужская, оскорбительная. Но было и преимущество: жил рядом с отелем в убогом домике с матерью и старшим братом, которому повезло – он работал водителем автобуса, возил туристов в аэропорт и обратно, получал неизмеримо больше Ялчина. Отца в семье не было. Ялчин с рождения помнил, что в семье их было всегда трое, мать все внимание уделяла старшему, звала кормильцем, а его вроде и не замечала. Семья жила впроголодь. Все изменилось, когда брат сел за баранку, а вскорости получил работу и он. А через два года нищая жизнь превратилась в рай.
Непредвиденное случилось, когда Ялчин прибежал днем домой, принес матери хлеб и колбасу, которые остались с обеда. Делать это не разрешалось, но остатки со столов гостей таскали многие; начальство смотрело на это сквозь пальцы. Мать стирала во дворе, окликнула Ялчина, который собрался уже бежать обратно. Стирая одежду братьев, мать всегда выворачивала карманы; случалось, там оказывались платки, ключи, зажигалки, прочие предметы.