Комптон покачал головой:

– Потеря большая – почти миллион таэлей серебром.

– Да ну? – опешил Нил. – Так много?

– Хай-бо, серьезный урон! – Комптон ткнул пальцем в листок: – Что скажете о других?

Нил обратил внимание на имя Бернэма, против которого стояла скромная тысяча, и радостно усмехнулся. Наконец-то появилась возможность хоть немного поквитаться за причиненное зло.

– Вот это число неверное, – сказал он.

– Откуда знаете?

– Счетовод Бернэма – мой приятель. Он говорил, что нынче его хозяин взял груза больше, чем сет Бахрам-джи.

– Вот как?

– Да. Сведения точные.

– Хорошо, я прослежу, чтобы они дошли до комиссара.

С каждым днем Бахрам спал все хуже. Слуги закрывали ставни наглухо, и все равно яркий свет с майдана исхитрялся проникнуть в спальню. По стенам и потолку бродили колеблющиеся тени патрулей, совершавших обход, а гулкое эхо команд, звучавших на площади, доносилось даже сквозь затворенные окна.

То и дело Бахрама будили звоны гонгов и кимвал, и он лежал без сна, таращась на призрачные тени и прислушиваясь к голосам. Порой чудились шаги в коридоре и шепот возле кровати, и тогда Бахрам еле сдерживался, чтобы не дернуть шнур вызывного звонка. Но Вико не пришел бы (он занимался доставкой груза со шхуны на склад, устроенный на берегу), а кроме него поговорить было не с кем.

Даже опийная настойка не помогала – от нее все звуки казались громче, а сны становились ярче. Однажды после доброй порции настойки привиделся сон, в котором Чимей пришла в индийскую факторию. В прошлом она частенько грозилась это проделать – такое, говорила она, бывало сплошь и рядом: переодевшись в мужское платье и заплетя косицу, «цветочницы» тайком пробирались к чужеземцам, и все было шито-крыто.

Во сне это был самый обычный день, Бахрам собирался в клуб, и тут к нему вошел Вико:

– Патрон, вас спрашивает китаец, некий Ли Сынь-сан.

– Кто такой? Я его знаю?

– Не ведаю, патрон. По-моему, раньше он не приходил. Но, говорит, дело важное.

– Ладно, проводи его в контору.

В тот час там уже никого не было – секретарь ушел в свою комнатушку, слуги закончили уборку. Бахрам сел в кресло. Вскоре дверь отворилась, впустив низенького худощавого человека в круглой шапочке и халате с отделкой.

Тусклый свет не позволял разглядеть лицо визитера, и потому Бахрам его не узнал.

– Здравствуйте, Ли Сынь-сан, – сказал, обозначив поклон.

Гость промолчал, но потом, дождавшись ухода Вико, расхохотался:

– Мистер Барри совсем глюпый!

Бахрам обомлел.

– Чимей? Зачем сюда приходить? Ты поступать очень плохо!

Как будто не слыша его, Чимей взяла лампу и стала разглядывать всякие вещицы, скопившиеся в конторе. По лицу ее было видно, что они ей не нравятся.

– Ай-ай, одно старье. Зачем мистер Барри держать тут?

В общении с ним она частенько прибегала к этому тону, ворчливому и вместе с тем снисходительному, каким журят малыша. Бахрам рассмеялся.

А вот письменный стол ей глянулся – Чимей дотошно его рассмотрела и подергала запертые ящики.

– Что прятать внутри?

Бахрам достал из кармана связку ключей и отпер ящик, в котором хранилась лакированная шкатулка.