Он вытянул шею и каркнул так, что меня едва с ног не снесло. Наверное, слышно на весь двор. Откуда-то снизу послышались возмущенные возгласы эльфиек, кто-то простучал каблучками по мостовой.

Я высунулась в окно вместе с пернатым и слегка подкинула руку.

– Давай, дружок, лети, – взмолилась я. – А то на твои крики сейчас пол-Эолума сбежится, вопросы задавать начнут. Не могу же я сказать, что сам ко мне прилетел. Еще прибьют.

Птица щелкнула клювом, во взгляде немой укор – вроде я со всей душой, а ты за свою шкуру трясешься. Крикун присел, меня сотрясло от толчка, птица в несколько взмахов поднялась так высоко, что уже и не различить – ворон там или голубь.

Я уперлась ладонями в мраморный подоконник, взгляд застыл в небе, пока силуэт птицы не затерялся среди кудрявых облаков. В очередной раз позавидовала крылатой твари.

– Врагов нет, – проговорила я ему вслед. – Сам, кого хочешь, заклюешь. А для жизни – все небо.

Легкая занавеска колыхнулась от ветерка, ткань скользнула по локтю, я вздрогнула от нежного прикосновения. Кожа затрепетала, словно ее омыли водами самого чистого родника в мире.

В дверь уверенно постучали. Я поспешно обернулась и прошлепала босыми ногами до кровати.

– Войдите, – сказала я четко.

На пороге возник Лисгард, глаза горят, грудь высоко вздымается, будто бежал через весь Эолум, латы сверкают в свете адуляра.

Он чуть отдышался и проговорил:

– Миледи, идемте.

Я отступила к стене и уперлась спиной в прохладный мрамор. Снова возникло ощущение беспомощности, хотя белокожий вроде вызвался защищать.

Пальцы невольно начали шарить за спиной в поисках оружия, но там лишь холодный камень. Белокожий заметил мое замешательство, но остался невозмутим.

Я спросила недоверчиво:

– Это еще куда? Даже грязь отмыть не успела.

Белокожий картинно закатил глаза и протянул руку.

– Потом помоетесь, – сказал он быстро. – Нас ждет мой отец. Возможно, он сможет помочь.

– Не успел привезти, с отцом знакомит, – пробормотала я. – Безумные порядки.

Он деликатно, но уверенно взял меня за локоть и потащил по коридору, даже запротестовать не успела. Очень захотелось ударить его промеж глаз, чтоб не распускал руки, но одна рука сейчас в пальцах высокородного, а другой держу юбку, чтоб от широких шагов не задиралась.

Лисгард почувствовал напряжение, чуть ослабил хватку, но не отпустил.

Мы несколько раз петляли по заросшим плющами коридорам, пока не вышли в небольшой зал с десятком цветных дверей.

Я наконец высвободилась из цепких пальцев белокожего и прошипела:

– Ты объяснишь мне что-нибудь? Или так и будешь таскать туда-сюда?

Лицо Лисгарда вспыхнуло, запоздало дошло – слишком уж старается, учтивость граничит с хамством. Я мысленно одернула себя, даже стыдно стало, что обратила внимание на какую-то там учтивость. Но тут же забыла об этом, списав все на тлетворное влияние Эолума.

Белокожий сделал шаг назад, руки опустились по швам, смотрит как-то сквозь меня. Я несколько секунд пыталась понять, что не так, пока не заметила, как старательно отводит взгляд от моего полуголого наряда.

Я развела руками: мол, сам виноват, не дал одежду постирать, не говоря уже о помыться и причесаться.