Вверенный мне храм разрушен. Сотни последователей погибли. Длань торжествует, уничтожив центр в подгороде северной столицы. Но пока демоны охотятся за моими войсками, настоящий предводитель нашей веры набирает силы. Дома добра организуются по всем землям. Пока их мало, они горят, как маленькие звездочки, на темной карте империи. Но счетчик верующих медленно ползет вверх. Впервые за три месяца.

Мне нечего тебе сказать, Святогор. Мой бывший учитель. Я сделаю все, что смогу и вновь предстану под твои очи. Ну а пока я должен идти дальше. Должен жить!

— Спокойно! – Трорин удержал меня ладонью, когда я постарался вскочить, еще не очнувшись до конца, — что ты дергаешься, будто тебя не мазями целебными мажут, а режут? Эй! И хватит меч свой зажигать!

– Что? — я не сразу понял, о чем он, но жар, начавший исходить из клинка, лежащего у ноги, заставил отдернуть руку от рукояти, – удивительно, – не сдержавшись, усмехнулся я, – меня не только не попытались убить во сне, но даже не обокрали.

– Ты думаешь мы что, полные отморозки? – презрительно проговорила Арата, – да и кому к черту, нужна железяка, которая отзывается только на твои прикосновения? – фыркнув, мулатка подошла ближе и, закусив губу, добавила, – все выжившие тебе благодарны. Жаль только…

– Слишком ты привязалась к орку, – заметил Трорин, поднимаясь, – хотя без него перемещаться будет куда сложнее. Да и доспех спустить вниз не получится, слишком его эта тварь разодрала, а вчетвером мы его не утащим.

– Значит, еще двое живы?

– Один, – кивнул дварф, – вон там паренек сидит, вроде за кражу в особо крупном размере его приговорили к искуплению. Уж слишком много своровал пока чиновником работал в Уратакоте. Но дворянский статус получил, а значит, убить его просто так уже нельзя. Жаль только магией совсем не владеет.

– Значит, мы все здесь же, – пробормотал я, оглядывая выжженную лощину. Лежать среди голых камней было не слишком удобно, но частично этот недостаток компенсировали колени дриады, на которых была моя голова. Теперь девушка с опаской поглядывала на остывающий клинок. Надо придумать ему ножны, а то так и самому сгореть не долго.

Теперь, когда битва была давно позади, я смог рассмотреть свое приобретение при свете дня. И в остывшем виде лезвие не представляло из себя ничего особенного. Прямая классическая форма с каплевидным окончанием, и длина, которая была скорее присуща военному мечу. И если бы не широкая рукоять с рунами и узорами, я бы с уверенностью сказал, что его ковал неумелый и не слишком усердный подмастерье.

Эфес и рукоять переворачивали все с ног на голову. Слишком короткое перекрестие едва закрывало запястье. И для такого широкого клинка было губительно. Рукоять была шершавой и черной, если не считать погасших рун, и не состояла ни из одного известного мне материала. Да и навершия как такового у нее не было, хотя чувствовался противовес.

Для чего такое чудо могло создаваться, а главное, как его можно применять в нормальном бою. Не против чудищ, а гуманоидов. Это на сколько мощным должны быть наручи, чтобы работать с таким мечом и не бояться обрубленных рук? Хотя вспомнив медленно погружающееся в толстую костяную броню лезвие, могу с уверенностью сказать – это не средство защиты.