Не ожидая ничего хорошего, но и без всякого страха Ленька пошел за заведующей. Она привела его в свой полутемный, заставленный шкафами и чучелами птиц кабинет. Плюхнувшись в кожаное кресло перед большим письменным столом, она несколько минут брезгливо рассматривала мальчика, тяжело дыша и постукивая массивным мраморным пресс-папье.
- Позор! - прошипела она наконец. - Позор на всю школу! Фу! Гадость! Босяк!..
Ленька вспыхнул.
- Позвольте, - пробормотал он. - Вы что ругаетесь? Как вы смеете?
- Что-о? - задохнулась Гердерша. - Как я смею? Сорванец! Мерзавец! Уличный мальчишка! Ты с кем разговариваешь? Ты думаешь, если будешь поминутно бегать в разные райкомы и фискалить, это дает тебе право дерзить своим педагогам и наставникам?!
- В какие райкомы? - не понял Ленька. - Кому фискалить?
- Ах, вот как? Он еще делает вид, что ничего не понимает? Ты говорил кому-нибудь, что у нас в школе выражаются "господа", что у нас нет комсомольцев, что у нас, видите ли, буржуазное засилье и затхлая атмос-фэ-ра?..
"Ах, вот в чем дело! - подумал, усмехаясь, Ленька. - Вот откуда "ябеда". Молодец Стеша! Значит, за Гердериху взялись, если она так злится".
- А что ж, - сказал он спокойно, - разве это не правда?
Угреватое лицо Гердерихи позеленело. Маленькие мышиные глазки с бешенством смотрели на Леньку.
- Значит, это действительно твоих рук дело? Значит, атмосфэра, которая царит у нас в школе, тебя не устраивает? Значит, тебя больше устраивают драки, хулиганство и воровство?
- Почему? - вспыхнул Ленька. - Какое воровство?
- Ну что ж, - не отвечая, сказала Гердериха, - мы найдем выход из этого положения. Как видно, милейший, ты забыл, что находишься в нормальной школе, в бывшей привилегированной гимназии, а не в приюте и не в колонии для малолетних преступников.
"Ага, все ясно, - подумал Ленька. - Теперь понятно, откуда Володька Прейснер узнал о моем прошлом".
- Ты что смотришь на меня, как зверь? - вскричала Гердериха. - Может быть, ты хочешь меня ударить или зарезать? Я бы не удивилась...
"Очень мне надо", - подумал Ленька.
- Можно идти? - сказал он, нахмурившись.
- Нет, погоди, гаденыш... Уйти ты успеешь.
С грохотом выдвинув ящик, Гердериха достала оттуда блокнот, с треском вырвала из него листок, с шумом открыла чернильницу и, тряхнув пером, одним духом размашисто написала записку.
- Передашь матери, - сказала она, протягивая записку Леньке. Немедленно. Сегодня же.
И, поднявшись во весь свой могучий рост, она молча указала мальчику пальцем на дверь.
Не попрощавшись, Ленька вышел. На лестнице он прочел записку:
"Предлагаю Вам срочно явиться в учебную часть 149 Ед. труд. школы для переговоров о безобразном поведении и о дальнейшем пребывании в стенах школы Вашего сына Алексея.
Зав. школой М.Гордер".
Он понял, что это значит. Спускаясь по лестнице, он думал о том, что идет по этой лестнице последний раз. Он надевал в раздевалке шубейку, смотрел на толстую рябую нянюшку и понимал, что никогда больше эту нянюшку не увидит.
Школы ему не было жалко. Ему было жаль мать. Он понимал, что вся эта история огорчит ее. А на душе у него и без того было немало грехов перед нею. Он до сих пор не сказал матери, что убежал с завода. Он утаил от нее покупку в кредит Плутарха. Он даже не показал ей этих книг, а спрятал их за шкафом.