– Отойти от дел?

– Видишь ли, – он на секунду стал серьезным, – все равно эта история с убийством Шинкарева и его команды обязательно всплывет. Фээсбэшники не любят вот так вот сдавать своих. И я вовсе не уверен, что следствие не выйдет на меня… Поэтому я хочу уехать из страны. Вместе с тобой. Хочу, чтобы ты забыла весь этот кошмар. Чтобы были только ты и я… Чтобы ты нарожала мне кучу детей. У меня есть небольшой дом под Аликанте. Это Испания, Средиземноморье. Буду выращивать виноград, как дед, делать вино…

– Хорошо. Только с одним условием.

– Каким?

– Обещай мне, что наши дети никогда не будут матадорами…

…Наконец вся информация была собрана и все нити сплетены в один тонкий, едва уловимый узор.

Мы с Даном сидели в кровати, он накрыл меня своим телом, как плащом. Даже спиной я чувствовала горячее прикосновение его груди – груди, которую я столько раз целовала, в которой я знала каждый сантиметр, а две маленькие родинки под левым соском были для меня континентами, которые хотелось открывать вновь и вновь.

Был вечер среды, еще утром Кудрявцев уехал к себе на дачу под Бронницы, там он должен был пробыть до пятницы: об этом сразу же сообщили Дану. Кудрявцев был вообще странным человеком: женщинам предпочитал собак, субботам – вечер среды; он был похож на волка-одиночку, который только по недоразумению поселился среди людей. Он уезжал туда без охраны, судя по всему, он вообще презирал охрану, он не боялся ничего. Такому человеку вполне могла прийти в голову мысль перерезать женщинам горло и хлестать нежные спины плетками со свинцовым наконечником.

– Я могу сказать ребятам, и они уберут его, – дыша мне в затылок, шепнул Дан.

– Нет, – твердо сказала я и повернулась к нему. – Нет. Это должна сделать я сама. Я слишком долго ждала этого.

– Я понимаю. – Он еще крепче обнял меня. – Я понимаю… Я поеду с тобой.

– Я должна это сделать. И не только потому, чтобы отомстить… Я была совсем другой, когда он появился и разрушил мою жизнь. Я была другой, и ты никогда не полюбил бы меня той, прежней. Но теперь я стала тем, кем стала, и именно я сегодняшняя хочу взглянуть ему в глаза, перед тем, как спустить курок. Жаль только, что никто никогда не узнает, за что его убили. И никто не узнает, что это сделала именно я…

Дан долго и напряженно молчал. Я видела, как какая-то мысль промелькнула в его темных зрачках. И он заговорил, осторожно подбирая слова:

– Почему?.. Мы ведь можем… Послушай, мне пришло в голову только что – мы ведь можем оставить записку. Записку, когда все будет кончено. Это как приговор – все имена, все те, кто погиб. В этой записке будет твое прежнее имя – имя единственного исполнителя, единственного палача, ведь Мышь тоже не должна уйти просто так. Она сделает то, что должна сделать. И тогда окончательно станет тобой и ты примиришься со своим прошлым. Или оставишь, забудешь его навсегда. А мы с тобой улетим в Испанию… Послезавтра, я уже заказал билеты. Никто никогда не будет искать Еву Апостоли. А Мышь должна отомстить, ведь именно этот человек когда-то убил ее!..