Зеленогорск показался впереди очень скоро, но только показался. Он казался мне то справа, то слева, а то, злодейски ухмыляясь, трогал меня за плечо и заставлял обернуться:

- Ты че, друг, едешь не туда!

Никогда не думал, что Финский залив такой большой. Для ориентации я бросил в воду кусок весла (оно было красное) и поплыл от него, загребая совершенно одинаково, но не прошло и трех минут, как кусок опять показался впереди.

- Я плаваю кругами, - доложил я заходящему солнцу, которое уже, наверное, обалдело следить за мной.

При этом сама вода была чистая, а дно виднелось прямо под лодкой вместе со всеми подводными жителями и растениями. Вы не представляете себе, как обидно моряку гибнуть на такой мелкоте, да еще при полном штиле и хорошей погоде!

Но тут мой острый глаз различил на горизонте неподвижный объект над водою; на этом объекте даже росло нечто живое. Подплыв, я увидел, что объект - камень, а растительность - это волосы на груди спящего человека. Подплыв же еще ближе, я разразился радостным воплем:

- Пармен!

От звука своего имени лидер партии "Выдембор" тотчас проснулся, пригладил трусы и стал уверять, что он не спит, а слушает, но потом повел взглядом вокруг себя и разволновался:

- Понимаешь, Егор, сбежал я от них! Ихнее голосование, оно нечестное совсем. Понимаешь, порочат идею демократических выборов.

- Как же, - поинтересовался я, - они ее порочат?

- Я говорил, для закрытого голосования надо песок в шляпу набирать, невнятно объяснял Пармен, - а они прямо на пляже, эдак всякую бумажку можно подсунуть под ковром... то есть под песком...

Тут Пармен чуть не свалился с камня, и мне пришлось его поддержать, потому что мелко не мелко, а утонуть можно и в луже, тем более в Маркизовой.

- Надо дальше идти, - продолжил Пармен, смутно глядя на меня. - Они за мной погоню устроили, я быстро бежал и старался запутать следы, но они унюхают запах водки, и меня вернут.

- Не беспокойтесь, у меня есть лодка, - обрадовал я Пармена. - Лидеру такой партии как наша невместно ходить пешком по воде.

С Парменом лодка сразу хорошенько осела, да и вообще начались трудности: подул ветер, по небу начали прохаживаться тучки. Они синели на глазах, как сливы. Ветер был тоже коварный, весь какой-то сонный, и вода от этого ветра начала вязнуть, густеть. Я бросил весла и уснул рядом с Парменом.

Разбудил меня крупный раскат грома; я быстро сел и огляделся. Вокруг по-прежнему простиралось только море; места были незнакомые.

- Куда ты плывешь! - заорал Пармен, очухавшись. - В какую сторону! Там же Стрельна!

- Ну и что? - спросил я, перекрикивая гром.

- Там же дыбороссы собрались!

- А кто это?

- Это страшные люди! - засвистел Пармен сипло. - Туда нельзя.

Вы себе представляете? На четыре стороны бушующее море, мы вдвоем в утлом (противное, малоупотребительное слово) челне, а он еще разбирает, куда плыть! Хоть он и лидер партии, но меня зло взяло.

- Я, - говорю, - человек в политике в общем-то случайный. Но я не могу понять, почему дыбороссы и выдемборцы не хотят бухать и оттягиваться вместе. Ведь чем больше компания, тем дешевле обходится выпивка. Я говорю это вам; скажу обязательно и лидеру дыбороссов, как только мы приплывем в Стрельну.