После того как все приготовления были закончены, Рихард повернулся к Романову и спросил:

– Ты точно уверен? Мы можем сейчас уйти, я проведу тебя до Переяславля, если ты захочешь.

Святослав на секунду задумался. А ради чего он сейчас рискует? Ради имущества? Глупость, оно не стоит того, чтобы распрощаться ради него со своей жизнью. Один еврей сказал: «Есть только одна проблема – это смерть, а все остальное просто расходы». Нет, не ради имущества я тут, а ради своей чести. Ради памяти моих предков. Если отступлю, струшу, сам себя уважать перестану.

– Нет, Рихард, мы доведем дело до конца. И еще одно, сохрани одному из часовых жизнь.

– Зачем? – снова удивился безрассудству своего нанимателя германец.

Святослав хитро прищурил глаз и протянул Рихарду веревку.

– Хочу, чтобы вся степь знала, кто убил хана Гюрзу. Я Святослав, сын Игоря из рода Исака, убью подлого хана.

Рихард кивнул и, вытащив нож, скрылся в темноте с тремя германцами. Темень стояла непроглядная. Луна узкая, тучи высоко на небе, да еще сильный ветер. В таких условиях даже опытный часовой ничего бы не разглядел. Попробуй угляди врага, если ничего не видно из-за темноты и ничего не слышно из-за ветра. Но ожидание для Романова показалось целой вечностью. При каждом порыве ветра ему казалось, что справа и слева подкрадывается степняк. Но степняки так и не пришли, а вернулся Рихард. Он жестами показал Романову идти за собой. Особо скрываться не пришлось, трава была в высоту почти по грудь. Всего один раз они наткнулись на конный разъезд степняков. Трое половцев, укутавшись в шерстяные плащи, прямо в седлах аппетитно ели горячую мясную похлебку. От запаха еды у Святослава даже в животе заурчало. Правда, половцы урчания не услышали и прошли мимо.

От Дикого поля лагерь половцев отделяло шагов двадцать примятой травы. Двигаться по открытому пространству было неуютно. У каждого костра нес службу как минимум один часовой. Правда, часовыми Святослав их не назвал бы. Они, так же как и все, спали, только сидя, делая вид, что несут стражу. Устав воинской службы здесь еще не разработали. Так что каждый имел право делать все, что захочет, лишь бы на своем месте. Правда, это правило не касалось тех, кто в дозоре и в секретах, но с ними уже разобрались люди Рихарда.

Когда они подобрались к открытому пространству, Рихард протянул Святославу плащ убитого половца. На плаще были видны пятна свежей крови.

– Зачем это? – хотел возмутиться Святослав.

– Для маскировки, – прошептал Рихард. – Если будем красться по лагерю, нас обязательно заметят. Так что пойдем не таясь. Я буду вести тебя под руку, как будто ты перебрал хмельного.

– А я не мелковат для воина? В глаза же бросается.

Германец злобно сощурил глаза.

– Делай, как я сказал, иначе возвращаемся назад.

Святослав нацепил грязный и вонючий плащ и двинулся за германцем. Так они вместе, вразвалку, да еще бурча невнятные ругательства, двинулись к центру лагеря. Как ни странно, никто их даже не окликнул. Немногие бодрствующие у костров только бросали на них затуманенные от дремоты взгляды и еще сильнее укутывались в плащи, защищаясь от порывов ветра. Найти юрту хана было не сложно. Это была единственная большая полукруглая юрта из белого войлока, обшитая шелковыми полосами. К тому же у входа в юрту стояло двое багатуров, в броне, которой мог бы позавидовать любой франкский рыцарь.