Стародуб от слов девчонки поморщился как от зубной боли. В его роду было не принято, чтобы женщина говорила, пока мужчина ей не разрешит. Но для Святослава он решил пояснить:

– Дьюлла берет ровно столько, чтобы ладьи продолжали ходить. Он не режет овцу, которая дает ему шерсть. А вот Гюрза здесь не надолго, до тех пор пока не вернется Дьюлла из придунайских кочевий. Так что мы не его овца. Но я все равно спущусь на берег и попытаюсь договориться. Другого выхода нет.

– Я тоже пойду, – решил Святослав. Это решение он принял с трудом. Если половцы решат зарезать барана, то смерть тех, кто спустится на берег, будет долгой и мучительной.

– Нет, ты не пойдешь! – в один голос воскликнули Рихард и Ромул. Они одновременно переглянулись друг с другом.

– Я дал клятву, что ты умрешь позже меня, – продолжил Рихард, – если ты пойдешь туда, то я не смогу ее сдержать. Перун не примет меня в Ирий.

– Он прав, без тебя нам нет смысла идти туда. Твоя жизнь слишком дорога, – поддержал германца Ромул.

– Хорошо, я остаюсь. Но и Стародубу идти нельзя, он капитан корабля. Как мы дойдем без него?

Древлянин положил широкую ладонь на плечо Романова.

– Не переживай, юный хазарин, я вернусь. У половцев не принято убивать послов, иначе боги отвернутся. А если нет, то любой кормчий доведет тебя до Переяславля.

Стародуб приказал подать ему лодку и с двумя обережниками погреб к берегу. Минут через десять он высадился на берег и потерялся в массе половецких всадников. А все на ладьях продолжали с надеждой смотреть на далекий берег. Но время шло, а Стародуб так и не возвращался.

Первыми не выдержали половцы. Один из воинов выехал вперед и начал что-то громко кричать на своем варварском наречии. Святослав не понимал этого языка, но перевода и не требовалось. В руках он держал голову Стародуба.

После случившегося Святослав решил собрать совет на носу ладьи. На совете присутствовали кормчий Ольбард, Рихард, Ромул, Аллина и Никифор. Все, кого он определил в свой ближний круг.

– Вы все видели, что нас ждет, если мы выйдем на берег. Пусть каждый скажет, что нам делать, – начал Святослав.

Он ждал дельных советов, потому что сам совершенно не представлял, что делать дальше. Но все молчали. И молчание затянулось.

– Что, ни у кого нет совета для меня? – вновь нарушил молчание Святослав.

– Поворачивать обратно. Дойти до Олешья и дождаться, пока Борисфен встанет, а потом поставить ладьи на сани и дойти до Переяславля. Половцы зимой откочуют на юг, – ответил Ольбард.

– Или вернуться в Херсонес, – добавил Никифор, – там мне будет удобней заниматься ткацким станком.

Все недоумевающе посмотрели на мастера, отчего грек сразу же смутился, но добавил:

– Я не могу творить в лачуге. Мне нужна хорошая мастерская.

– У нас есть кони. Мы можем перейти на другой берег, бросить ладьи и рабов и посуху дойти до Переяславля. Не думаю, что они в таком случае погонятся за нами, – предложила Аллина.

– Так нельзя, за ладьи мне голову отрубят, – перебил Ольбард.

– На той стороне они тоже есть. Я знаю их породу, обязательно оставили засаду, – добавил Ромул.