Брендон Патрик Пьер Префонтен с бокалом «Перрье» вышел на балкон виллы номер семнадцать. Там уже расположился за столиком Джонни Сен-Жак, потягивающий джин с тоником.

— Как вы думаете, когда вы сможете открыть свою гостиницу? — спросил бывший судья из Бостона, присаживаясь к столику.

— Все можно привести в порядок за несколько недель, — сказал владелец «Транквилити Инн», — но впечатление от произошедшего изгладится еще не скоро.

— И все же, когда вы предполагаете открыться?

— Я планирую месяцев через пять разослать рекламные проспекты. Этот сезон для нас потерян, и Мари согласна с моими доводами. Спешить — значит дать повод пересудам и нелепым слухам... Террористы, наркодельцы, коррумпированная островная администрация: нам это ни к чему, не говоря уж о том, что этого мы не заслужили.

— Понимаю вас. Я уже говорил, что хотел бы заплатить за себя, — сказал достопочтенный в прошлом член федерального окружного суда в Массачусетсе. — Мои возможности не так велики, чтобы соответствовать высоким сезонным ценам, дорогуша, но я в состоянии оплатить виллу и расходы по обслуживанию.

— Забудьте об этом, судья. Я ваш должник и вряд ли смогу когда-нибудь отблагодарить вас. В «Транквилити Инн» вы всегда желанный гость. — Сен-Жак, наблюдая за рыбачьей лодкой, качавшейся на волнах, сказал: — Меня беспокоит судьба рыбаков и служащих гостиницы. Когда-то свежий улов доставляли три-четыре лодки. А теперь осталась одна... да и то я не могу платить сполна.

— Вот я и думаю, что мои деньги вам не помешают.

— Бросьте, судья, какие там деньги... Не хочу вас обидеть, но мне известно, что вы знавали тяжелые времена...

— Да, мое имя сильно потрепали в Вашингтоне, — процедил Префонтен, следя за игрой отблесков лазурно-оранжевого неба в бокале. — Но одно дело слышать о преступлениях и совсем другое — испытать это на собственной шкуре.

— Что вы имеете в виду?

— Не что, а кого... Рэндолф Гейтс — вот о ком я думаю.

— А, этот ублюдок из Бостона... направивший Шакала по следу Дэвида?

— Я имею в виду сильно изменившегося Рэндолфа Гейтса, Джонни. Изменившегося во всех отношениях, кроме того, что касается денег... Но сознание его осталось прежним, таким же, как много лет назад в Гарварде. Надо отдать ему должное, он обладает недюжинными литературными и ораторскими способностями...

— Черт подери, это слишком сложно...

— Я недавно виделся с ним в одной клинике — не то в Миннесоте, не то в Мичигане, точно не помню, потому что сильно набрался еще в самолете... Нам удалось кое о чем договориться... Гейтс переходит на другую сторону, Джонни. Он будет отстаивать интересы простых людей, а не всех этих гигантских трестов... Он обещал, что будет бороться с этими финансовыми монстрами, защищая тех, кто работает по-настоящему.

— Разве это возможно?

— Возможно, потому что Гейтс на этом деле собаку съел, знает все их штучки-дрючки... Он собирается использовать свои связи в этой борьбе.

— Почему Гейтс идет на это?

— Дело в том, что Эдит вернулась к нему.

— Бога ради, кто такая эта Эдит?!

— Его жена... Если быть откровенным, я сам все еще влюблен в нее. Я влюбился с первого взгляда... Но у меня была семья — жена и ребенок, — я был связан и не мог дать волю чувствам. Рэнди крупно повезло, он никогда не был достоин этой женщины. Возможно, теперь у него появился шанс что-то исправить.