— После того, как проконсультируюсь с Кактусом, сниму номер в отеле «Мейфлауэр», — ответил Джейсон Борн.

Калвер Парнелл, гостиничный магнат из Атланты, чья двадцатилетняя деятельность в этом бизнесе увенчалась постом шефа протокольного отдела в Белом доме, сердито повесил трубку телефона, нацарапав в блокноте непечатное слово. После выборов и последовавшей за ними полной смены персонала Белого дома он занял место, на котором ранее, в предыдущей администрации, работала женщина из хорошей семьи, которая ровным счетом ничего не понимала в политическом значении списка приглашенных из тысячи шестисот персон. К своему глубокому раздражению, он обнаружил также, что находится в состоянии холодной войны с собственным старшим референтом, ламой средних лет, также окончившей один из этих дурацких престижных колледжей на Восточном побережье и, что еще хуже, известной в Вашингтоне общественной деятельницей; она отдавши;! свое жалованье какой-то выпендрежной танцевальной труппе, участники которой скакали по сцене в нижнем белье в тех случаях, когда удосуживались его надеть.

— Чертова свинья! — буркнул Калвер, теребя пятерней седую челку. Он поднял трубку и набрал четыре цифры. — Дайте-ка мне этого Редхеда, милашка. — Он изменил голос, подчеркивая и без того заметный акцент уроженца Джорджии.

— Минутку, сэр, — сказала польщенная секретарша. — Он сейчас говорит по другому телефону, но я прерву. Подождите секундочку, мистер Парнелл.

— Вы — самый прелестный из всех персиков, милое дитя.

— О, благодарю вас! Подождите минуточку.

Всегда срабатывает, подумал Калвер. Немножко ароматного магнолиевого масла — и это действует эффективнее, чем треск сучковатой дубины. Эта сучка, его старший референт, могла бы поучиться у своих начальников-южан, а то цедит, словно янки-дантист навечно залепил цементом ее сволочные зубы.

— Это ты, Калл? — послышался голос Редхеда в трубке, перебив мысли Калвера как раз в тот момент, когда он записывал очередное ругательство в блокноте.

— А кто же еще, маменькин сынок? У нас неприятность! Эта жирная тварь опять за свое. Я вписал наших ребят с Уолл-Стрит на прием двадцать пятого за один столик с новым французским послом, а она твердит, что мы должны их вычеркнуть и вставить каких-то сладеньких мальчиков из кордебалета — говорит, что ей и первой леди они больше нравятся. Вот дерьмо! У этих денежных ребят серьезный интерес к французам, и эта чертовка из Белого дома может их разозлить. А на бирже потом все начнут квакать, что здесь собрались одни болтуны.

— Да наплевать, Калл, — перебил его Редхед. — Назревает неприятность похлеще, и я не знаю, как ее избежать.

— Что случилось?

— Ты когда-нибудь слышал о женщине-змее?

— Я чертовски много слышал о змеиных глазах, — хохотнул Парнелл, — но никогда о женщине-змее. А в чем дело?

— Я только что говорил с парнем — он перезвонит через пять минут. Он как будто угрожал мне. Да, он действительно угрожал мне, Калл! Он упомянул Сайгон и намекнул, что тогда там произошло что-то ужасное. Он несколько раз повторил об этой женщине-змее, словно, услышав о ней, я должен сразу же бежать в укрытие.